Возвращение

22
18
20
22
24
26
28
30

— Старикана нет дома. Он поехал в магазин стройматериалов, а… — Стю опустил взгляд и переступил с ноги на ногу. — Маме я не сказал.

— Почему?

— Не знаю. Просто… Ну, не знаю. Наверное, испугался.

Кэмерон прекрасно понимал, что чувствовал друг — странную смесь страха и растерянности, — и от этого его убежденность, что все взаимосвязано, только окрепла.

— А ты что думаешь? — Джей повернулся к нему.

Вот он, подходящий случай. Можно поделиться своими мыслями, объяснить то, что видел. Но Кэмерон вдруг обнаружил, что отрицательно качает головой.

— Не знаю, — промямлил он.

— На бешенство не похоже. Как будто… им кто-то управляет. — Джей оглянулся, словно искал подтверждения.

— Да, — выдавил из себя Кэмерон. Стю молчал, испуганный и несчастный.

Из дальнего конца квартала донесся странный вой, нечто среднее между детским плачем и львиным рыком. На коже Кэмерона вновь отчетливо проступили мурашки, которые уже почти совсем исчезли. По тротуару к ним шло животное. Хотя не совсем шло. Скорее, ковыляло, дергаясь и подпрыгивая. Мальчики словно окаменели. Поначалу Кэмерон даже не понял, что это. Существо не было похоже ни на одно животное, которое ему приходилось видеть, — скорее, на персонаж из ночного кошмара. Но когда оно приблизилось, стало ясно, что это — как и кот Стю — изуродованная версия обычного домашнего животного. Только теперь — собаки.

— О боже, — сказал Джей. — Это же Медведь!

Он был прав. Кэмерон узнал собаку Джея. У него мелькнула мысль, что, возможно, такая метаморфоза произошла одновременно со всеми домашними питомцами на Земле и что это начало некоей всеобщей смены ролей, как в «Планете обезьян», где другие животные превзошли человека. Но потом разум взял верх, и Кэмерон подумал, что, должно быть, это просто болезнь, распространяющаяся среди животных в их квартале.

Нет, неправда. Он подумал совсем не об этом.

Монстр Моголлона.

Вполне возможно, что происходящее ограничивается их кварталом, но это не болезнь и не имеет никакого отношения к микробам, бактериям или науке. Это имело отношение к той фигуре, которую он видел под дождем, к тому состоянию, когда он не мог пошевелиться, к плотному воздуху и сдвигу реальности.

— Черт, — выдохнул Стю. — С твоей собакой произошло то же самое.

Медведь остановился.

Поковылял дальше.

Остановился.

Потом взвыл, проковылял еще несколько шагов и снова остановился.