Ее руки продолжили ощупывать ровную поверхность. Аманда пыталась убедить себя, что видит один из по-настоящему страшных снов, когда ты оказываешься заживо замурованным в склепе или хочешь убежать от убийцы, а ноги тебя не слушаются.
Но боль в мочевом пузыре ясно говорила ей: нет, это не сон. Она не спала.
Аманда снова прижалась спиной к стене и скрестила ноги, яростно ругаясь сквозь сжатые зубы.
«Я не описаюсь. Я не стану мочиться на пол.
Нет, ни за что не стану».
54
– Вы знаете про птиц-шалашников, доктор Теннент? Вас интересует орнитология?
Под окном опять стрекотала газонокосилка. Всю обратную дорогу из Хэмпстеда Майклу пришлось продираться через пробки, что никак не способствовало успокоению нервов. А теперь еще этот доктор Теренс Гоуэл: ишь, развалился на диване в своем кремовом льняном костюме и туфлях на плоской подошве.
Ну и пациент попался. Каждый раз, когда Майкл задавал Гоуэлу вопрос, тот отвечал ему вопросом. Майкл снял пиджак, но пот все равно тек с него ручьем. В кабинете стояла гнетущая жара, которую слегка смягчал запах скошенной травы, однако теперь его перебивал терпкий аромат одеколона посетителя.
– Про птиц-шалашников? Нет, впервые слышу. А что, орнитология входит в круг ваших интересов?
Треск газонокосилки становился все громче. Майкл отхлебнул немного воды, заглянул в историю болезни американца. Тот задал очередной вопрос:
– А как вы определяете интересы, доктор Теннент? В какой момент знание превращается в интерес?
– И в какой же, по вашему мнению?
Гоуэл положил руки на подушки по обе стороны от себя, откинулся на спинку и настороженно уставился в потолок.
–
– К сожалению, нет.
– Шалашник смешивает пигменты ягод и древесного угля. Строит шалаш, словно дом, крытый соломой, – высотой в девять футов, с несколькими комнатами. Он каждый день чистит лужайку вокруг и украшает свое жилище мертвыми насекомыми и свежими цветами. Потом он сооружает дорожку из палочек, ведущую к его дому, делает кисточку из волокон растений и раскрашивает дорожку краской собственного изготовления. Это единственное живое существо в мире, кроме человека, которое пользуется орудиями труда и украшает свой дом. Этим невозможно не восхищаться, правда, доктор Теннент?
– Да, – сдержанно сказал Майкл, все еще не понимая, к чему клонит пациент. Он ждал продолжения.
Доктор Гоуэл снова уставился в потолок. Майкл посмотрел в свои записи. В прошлый раз Гоуэл говорил с ним про призмы, объяснял, почему мерцают звезды. Похоже, ему нравилось беседовать на отвлеченные темы. Майклу приходилось прикладывать серьезные усилия, чтобы сосредоточиться. «Аманда, – думал он. – Аманда, где ты, любовь моя? Где ты?»
– Вы осведомлены в орнитологии, доктор Теннент?