– Если не ошибаюсь, сэр, вы несколько раз звонили в «Пелхам-Хаус» по поводу своей рукописи. Не припомните, в каком ключе велась беседа? Вроде как вы сильно возмущались?
Томас широко улыбнулся: теперь он уже полностью успокоился.
– Конечно, я был зол. За два месяца ни ответа ни привета. Хотя бы подтвердили, что получили рукопись.
– У меня есть приятель, который написал книгу о полицейском, – сказал Роубак. – Так вот, ответ от первого издателя пришел только через год. – Он вскинул брови, потом ухмыльнулся. – Довольно обидно.
Томас улыбнулся в ответ, но на крючок не попался. Этот человек затеял с ним игру, пытался расположить собеседника к себе, усыпить его бдительность.
– Ваш друг был расстроен?
– Конечно, – кивнул детектив. И все так же с улыбкой добавил: – Значит, для вас в порядке вещей звонить издателям и оскорблять их?
Томасу вопрос не понравился, но он раскинул в стороны руки и рассмеялся.
– Неужели я кажусь вам сумасбродом, констебль Роубак?
Детектив отрицательно покачал головой.
– Я обычный человек, который хотел воздать должное своей матери. Глория Ламарк была великой актрисой. Она отвергла сотни предложений написать ее биографию – боялась искажения фактов. Мама четыре раза подавала в суд на тех, кто хотел опубликовать биографию без ее разрешения. Вы знаете, в чем проблема? Нынешние издательства заполонили невежественные сопляки, совсем недавно вылезшие из подгузников. Они почему-то считают, что никто старше «Спайс герлз» или младше Дарвина не может представлять интерес для этого мира! – Томас в ярости стукнул кулаком по подлокотнику дивана.
И, заметив, какое выражение появилось на лице полицейского, понял, что дал маху.
Не сводя глаз с Томаса Ламарка, Роубак сказал:
– Не знаю, сэр, попадалось ли вам на глаза сообщение об исчезновении Тины Маккей три недели тому назад.
И тут Томас сообразил, что детектив-констебль Роубак подозревает его. А вдруг у него есть ордер на обыск? Остатки «альфа-ромео» все еще находились в его гараже. Он еще не был готов к обыску. Ему грозила опасность.
«Скверно. Что же делать?»
Томас Ламарк встал и вежливо сказал констеблю:
– Вы меня извините, если я отлучусь на минутку? Мне нужно в туалет.
– Конечно.
Роубак проводил Ламарка взглядом. Он чувствовал: что-то здесь нечисто. Встал, прошелся по комнате, погрузившись в размышления. Остановился перед каминной полкой. На ней стояли два приглашения – оба на выставки в картинные галереи, и уже немалой давности.