Они вошли в холл. Томас увидел, что детектив внимательно разглядывает картину на стене: Глория Ламарк, в мерцании фотовспышек, выходит из лимузина.
– Моя мать – Глория Ламарк, – с гордостью пояснил Томас. – На премьере своего фильма «Вдова из Монако».
– Ах да. Кажется, она недавно умерла? Примите мои соболезнования. Насколько я понимаю, когда-то она была знаменита.
Томас с трудом сдержал вспышку ярости. «Когда-то!»
Сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев, он провел посетителя в большую гостиную и поднял шторы на окнах. На стене не было ни одного свободного дюйма – всю поверхность сплошь занимали фотографии Глории Ламарк. Томас подвел детектива к фотографии матери, где она была запечатлена вместе с лордом Сноудоном и принцессой Маргарет.
– Очень красивая дама, – заметил Роубак.
– Спасибо, – пробормотал Томас сквозь зубы.
Нервы Томаса начали сдавать. Тяжело дыша, он отвернулся от полицейского. Плохо. Нужно было немедленно успокоиться, но этот человек действовал ему на нервы. Он провел полицейского к дивану, а сам присел на краешек противоположного и снова попытался взять себя в руки. Но из этого ничего не получалось: мысли его отчаянно метались и путались.
Роубак вытащил из кармана блокнот, раскрыл его. Значит, хозяин дома собирается на похороны. Он вспомнил, что вчера его новый приятель Гленн Брэнсон тоже говорил, что утром пойдет на похороны. Интересно, не на одни и те же? Вряд ли.
Он пристально посмотрел на Томаса:
– Мистер Ламарк, насколько мне известно, шестнадцатого марта этого года вы отправили в издательство «Пелхам-Хаус» рукопись, озаглавленную «Авторизованная биография Глории Ламарк». Верно?
Вопрос был неожиданным, словно удар. Хотя, вообще-то, не таким уж и неожиданным. Томас знал, что рано или поздно кто-нибудь этим обязательно заинтересуется, что придет полицейский и будет проводить рутинное расследование. Томас все отрепетировал заранее, чтобы его не застигли врасплох.
Вот только теперь это начисто вылетело у него из головы.
– Да. – Он наморщил лоб и внезапно почувствовал себя спокойнее. – Да, в числе прочих издательств я посылал рукопись и туда тоже… вроде бы. – Это прозвучало хорошо, очень естественно. «Вот теперь уже лучше». Он выдавил улыбку. – Боюсь, уже точно не вспомню, поскольку обратился одновременно к нескольким издателям.
– И кто-нибудь заинтересовался вашей книгой?
– Пока нет.
– Вас не удивила подобная реакция?
Глаза детектива шарили по сторонам. Он посмотрел в потолок, потом опустил взгляд. Он вел свою игру. Томас сплел пальцы рук. «Используй язык тела». Он более непринужденно сел на диване. «Зрительный контакт очень важен». Обезоруживающе улыбнулся.
– Сэр, я полагаю, что сегодня слишком многие чересчур серьезно воспринимают знаменитое высказывание Энди Уорхола о том, что каждый человек имеет право на пятнадцать минут славы. Видите ли, истинный талант не знает временных границ. Фильмы моей матери сегодня не менее важны для мира, чем в те дни, когда они только вышли на экран. Некоторые картины с ее участием настолько опережали свое время, что их истинную ценность начинают понимать только сейчас. Удивила ли меня реакция издателей? Естественно, я испытал разочарование. Но я утешаюсь тем, что посредственность не может понять ничего, что хоть немного выше ее. Только талант способен распознать гения.
Детектив по-прежнему продолжал изучать его взглядом. Через секунду-другую сказал: