– Да. Ответственным, надежным. И он очень хорошо ладил с мексиканцами, к нашему удивлению. Ну не то чтобы к удивлению, но они держатся свои со своими. Я иногда видела в окно, как они все валяют дурака на заднем дворе. Меня это радовало – что он с ними освоился, что, может быть, нашел наконец свое место. Бросалось в глаза, чего он ищет.
Открылась кухонная дверь, и вошел Тэд Киркленд, сбросил рабочие сапоги на коврик у двери. Поздоровался, с удивлением обнаружив за кухонным столом незнакомца.
– Милый, это отец Дэниела.
Улыбка на его лице умерла, но он быстро оправился:
– Да ну, подумать только!
Вытерев ладонь о джинсы, он протянул мне руку. Представился:
– Тэд Киркленд.
Мы обменялись рукопожатиями. Ладонь у него была грубой, шершавой, как старое дерево. Я задумался, какого он мнения о моей.
Бонни встала, чтобы налить Тэду чай.
– Не надо тебе этим заниматься, – сказал он.
– Ты помолчи-ка, – отозвалась она. – Как с работой?
– Сапоги прислали опять не те, – проворчал он, отмывая руки под краном. – Третий раз за месяц. Начинаю подозревать, что Лэмбри нанял эту девицу за красивые глаза, а не за мозги.
Бонни, поставив на стол еще один стакан чая, тяжело села. Тэд вытер руки полотенцем и сел рядом, обнял ее за плечи, словно защищая. Минуту я смотрел на них: на мужчину, который двадцать лет любил жену, и на жену, которой предстояло умереть через несколько месяцев. Я видел по его лицу, что он не умеет ее отпустить, и это его губит.
– Послушайте, – заговорил я. – Я хотел извиниться.
– За что? – спросил Тэд.
– За сына. За минуту, когда вы, включив телевизор, увидели его лицо. Поняли, какого парня принимали в доме. Мне понадобилось много времени, чтобы принять, что он это сделал. Но я принял. И я хочу, чтобы вы знали: ни его мать, ни я не подозревали, что он способен на такую… жестокость. Если бы знали, удержали бы его дома. Не спускали бы с него глаз, а не упустили из виду, как случилось.
Я поймал себя на том, что не могу на них смотреть. Я хотел, чтобы сказанное сейчас было правдой, но не был уверен. В конце концов, разве мы не знали, что ребенок, оставленный без присмотра, попадает в беду? Не затем ли нужны родители, чтоб глаз не спускать с детей, хотя бы чтобы те знали, что их любят?
– Мистер Аллен, – заговорил Тэд. – Я благодарен, что вы приехали. Могу только догадываться, как вам тяжело. Но вы не должны извиняться ни передо мной, ни перед кем. Ваш сын сделал то, что сделал. Он, и только он. Люди в наше время во всем винят родителей, но это просто оправдание. Ваш сын был взрослым человеком – неопытным, но достаточно взрослым, чтобы понимать, что делает. Дело не в том, что вы забыли преподать ему какой-то урок, – разве что вы ни разу не сказали ему: «Не убий».
– Нет, – сказал я, – это мы ему говорили.
– Ну вот и все. Он был толковый парень. Хорошо пожимал руку, легко улыбался и был сильным, когда надо. Я в жизни знавал много людей, а ваш сын показался мне одним из лучших.