– Простите, – заговорил он, – где у вас русские?
Это прозвучало неправильно. Он подсмотрел в блокнот. Перепутал слова.
– Романисты, – поправила она. – Русские романисты.
Он замечал, что Натали любит перекусывать в обществе иностранных классиков – Пушкина, Толстого, Солженицына. Ее несколько раз в день будто притягивало к этим полкам, и она трогала корешки, словно на счастье.
Она улыбнулась ему, и рот у него снова наполнился слюной.
– Вы ищете что-то конкретное? – спросила она.
– Достоевского, – ответил он. – «Записки из подполья». И еще Гоголя.
Он видел, что это… не то чтобы произвело впечатление, но заинтриговало ее. Он был недурен собой, с открытым лицом и телом, закаленным месяцами работы под открытым небом. В то же время он нес на себе печать интеллектуальности Восточного побережья и свободомыслия Западного. Одним словом, заманчив.
– Это для курса? – спросила она.
– Нет, – ответил он, – для меня самого.
Она пожевала губу. Одно из движений, которые начинались с бессознательного, а превращались, потому что были
– Идемте со мной, – сказала она и повела его вдоль стеллажей.
У него теснило в груди и было некуда девать руки. Пальцы норовили сжаться в кулаки. Ее походка в этих белых брючках была, скажем прямо, чудом. Ночью, когда не транслировались матчи, студенты крутили порно. Видеотеку они устроили в туалете, коробки громоздились на высоте груди. Кто-то говорил ему, что все это копилось с восьмидесятых годов, каждое поколение добавляло новую классику. Вдоль стен выстраивались названия, и, сидя на горшке, можно было прочитать: «Рассказы бобра», «Любитель грудей», «Задний привод XII». Лежа в постели с библиотечной книгой, Дэниель слышал за стеной стоны насилуемых женщин.
«Белые штаны», – думал он сейчас. Белые штаны. Зачем ему это сказали? Теперь он только об этом и думал – прекрасная невинная девушка и студиозы, желающие содомского соития с ней.
– «Записки из подполья», – сказала она, остановившись перед потертыми томами в твердых переплетах. Вытащила с полки книгу и вручила ему. – Гоголь в следующем ряду.
Он видел, что поделиться с ним книгами – для нее волнующее событие. Она любила свою работу за возможность открывать другим миры, которые так много значили для нее.
Он увидел на обложке бородатого молодого человека в строгом костюме, но растрепанного, со взглядом помешанного. Обычно он не читал подобные книги, они казались старыми, устаревшими, ненужными. Он почувствовал на себе ее выжидательный взгляд. Не зная, что еще сказать, наугад открыл том и стал читать вслух: «Сам себе приключения выдумывал и жизнь сочинял, чтобы хоть как-нибудь да пожить… Другой раз влюбиться насильно захотел, даже два раза. Страдал ведь, господа, уверяю вас. В глубине-то души не верится, что страдаешь, насмешка шевелится…»
– Один из первых психологических романов, – пояснила она. – Одна из первых книг, где автор старался понять, что думают люди, а не просто что они делают.
Он положил книгу поверх блокнота, показывая, что берет.
– Мне бы это пригодилось, – сказал он. – Понять бы, почему люди делают то, что делают.