– Прокурор предъявил обвинение, судья спросил, что он имеет заявить, и Дэнни встал и сказал: «Виновен». Адвокаты подняли крик, они просили перенести заседание. Судья отказал. Он спросил Дэнни, понимает ли он, что означает признание вины, и не нужно ли ему время для консультации с адвокатами, а Дэнни сказал – нет. Он понимает. Сказал: «Я его убил и не хочу тратить ничье время на разговоры».
Вокруг меня сомкнулся темный тоннель.
– Это… – выдавил я. – Нет. Он их покрывает. Это… как ты не понимаешь? Он не…
Слова не успевали за мыслями. Я чувствовал себя как зверь в ловушке, когда смыкаются челюсти капкана.
– Он признал себя виновным? – сказал я.
Ни в чем не было смысла.
Фрэн обхватила меня, притянула к себе, словно боялась, что я упаду. Ее волосы пахли яблоком. За ее плечом я увидел проталкивающегося сквозь толпу Мюррея.
– Мюррей, – позвал я.
– Знаю, – ответил тот, – уже слышал. Мы потребуем для Дэнни психиатрической экспертизы. Здоровые люди в таком не признаются.
Я высвободился из рук Фрэн.
– Если только… что, если он их покрывает? Хуплера и… не знаю. Ничего я не знаю.
Я колотил себя кулаком по бедру, пытаясь привести мысли в порядок.
– Пол, прошу тебя, – сказал Фрэн, – ты меня пугаешь.
Мюррей за локоть потянул меня в свободный угол.
– Слушайте, – заговорил он, – это плохо, но не конец света. Судья обязан провести психиатрическую экспертизу. Обязан. Если Дэнни не в себе, если там что-то еще – мы узнаем. Тогда им придется признать его невменяемым. Тем временем пусть Дуглас займется Коббом и Хуплером.
Он не отпускал мою руку, удерживал меня на земле, не давал уплыть в пустоту. Я заметил движение в конце коридора. Люди в форме конвоировали скованного наручниками заключенного.
– Дэнни! – крикнул я. Вырвался от Мюррея и растолкал толпу. – Дэнни!
Сын обернулся из конца коридора. Наши глаза встретились.
– Все нормально, – крикнул он.
– Подожди!