Предшественница

– Да, я пришла к такому выводу. Я думаю, что она бросилась с лестницы во время острого приступа депрессии.

Я молчу, думаю.

– Расскажите мне о ваших отношениях с Эдвардом Монкфордом, – предлагает Кэрол.

– Тут-то и странность. Если так посмотреть, совпадений не слишком много. Все началось вскоре после того, как я переехала. Он сразу дал понять, что хочет меня. Но при этом не хочет традиционных отношений. Он сказал…

– Постойте, – перебивает Кэрол. – Я кое-что возьму.

Она выходит из комнаты и вскоре возвращается с красным блокнотом.

– Это мои заметки о сеансах с Эммой, – сообщает она, перелистывая страницы. – Вы говорили…

– Эдвард сказал, что есть некая чистота…

– …в необремененных отношениях, – заканчивает за меня Кэрол.

– Да. – Я удивленно смотрю на нее. – Он так и сказал.

И, судя по всему, не мне одной.

– По словам Эммы, Эдвард – отчаянный, чуть ли не одержимый перфекционист. Вы с этим согласны?

Я неохотно киваю.

– Но, разумеется, предшествующие отношения невозможно усовершенствовать, сколько бы раз они ни отыгрывались. Каждая последующая неудача лишь упрочивает неадаптивное поведение. Иными словами, разрушительная схема со временем становится все более отчетливой. И безнадежной.

– Разве человек не может измениться?

– Как ни странно, Эмма спрашивала о том же. – Она задумывается. – Иногда это возможно. Однако это болезненный и трудный процесс, даже при участии хорошего специалиста. А полагать, что именно мы способны фундаментально изменить природу другого человека, – это проявление нарциссизма. Изменить можно только самого себя.

– Вы говорите, что мне грозит та же опасность, что Эмме, – возражаю я. – Но получается, что она ничем не была на меня похожа.

– Возможно. Но вы сказали мне, что ваш ребенок родился мертвым. Нельзя не отметить того, что вы обе были по-своему травмированы, когда он с вами познакомился. Социопатов привлекают уязвимые люди.

– Почему Эмма перестала ходить к вам?

Лицо Кэрол выражает сожаление.