Фестиваль

— Что вы здесь делаете? — грубо спросила сидевшая боком.

— Мне, собственно, нужна Никитина, — ответил Василий, высверливая взглядом отверстие между ее глаз.

— Что вы хотели? — спросила вторая несколько миролюбивее. — Никитина, это я. — Она сделала неопределенный жест рукой, который можно было истолковать совершенно по-разному.

Василий опустил глаза на стол. Там стояла пепельница, в точности повторяющая ту, из секретарской. Возле нее лежала тонкая белая пачка с нарисованные голубым вьющимся стеблем. Чуть ниже стояло короткое элегантное слово — Вог.

Василий впился глазами в пачку. Женщины, женщины, — подумал он. Даже если вы и не виноваты, то все равно виноваты.

— Мне нужно с вами поговорить, — открыл рот Василий, чувствуя себя немного скованно.

— Говорите, — сказала она холодно.

Василий посмотрел ни вторую женщину. Ее злые глаза глядели ни него не мигая.

— Вы работаете в страховой фирме «Небо и Земля».

— Ну и что. Какое вам до этого дело?

— Мне то никакого, — ответил Василий. — А вот компетентные органы очень интересуются…

— Чем? — спросила она, закуривая. Держалась она великолепно. — И вообще, кто вы такой? Василий переступил с ноги на ногу.

— Это не имеет ровно никакого значения. Вы случайно не в курсе, что происходит в вашей фирме?

— Обыкновенная работа, — ответила она и повысив голос сказала, — по-моему, нам не о чем разговаривать. Дверь позади вас.

Василий усмехнулся.

— Вы очень спешите. Я бы хотел поподробнее услышать о страховках. Не о тех, условия которых висят ни стене, а о других. Тех, которыми занимался Яков Семенович, царство ему небесное.

Никитина чуть-чудь побледнела, а вторя женщина переменила позу и смотрела как-то исподлобья и немного насмешливо.

Несомненно, они узнали его, но никак этого не показывали. Тонкие пальцы Никитиной с сило вдавились в кожу кресла. Ее подруга выглядела спокойной.

Василий молчал и ждал чистосердечного признания. Тишина словно повисла с потолка на тонкой ниточке, готовая в любую секунду сорваться оттуда кому-нибудь по голове.

— Это не ваше дело, — снова повторила она, на этот раз, более тихим голосом. — То, что мы делаем — законно, только слегка аморально. Но, в любом случае, вас это не касается.