Фестиваль

Таня с опаской следила за его движениями.

Из небольшой стопки Рома выудил книжку в мягкой обложке. «Как добиться желанно любви», — большими буквами гласил заголовок.

— Любви, значит, хочешь, — тихо сказал он не оборачиваясь. Положив книгу на место, он резко повернулся. Его глаза горели злобой.

— Я тебе запрещаю читать такие книги!!! — заорал он. — Ты будешь читать только то, что я разрешу! Таня опустив голову, вжалась в кресло, ожидая удара.

— Ты меня поняла?! Если только узнаю, что ты с кем-то трахаешься на стороне! Я тебя на куски разрежу, паршивая сука!

Таня не смела вставить ни слова.

— Я прихожу, а она даже мне не рада! — слова с клекотом вырывались из его горла. — И ты будешь кормить меня своими сказками?! На работу ей! Да мне наплевать на твою работу, со всем аэропортом, наверное, переспала!

С белым от злости лицом он бегал по комнате, размахивая руками. Внезапно он подскочил к ней, схватил ее за волосы и больно ударил. Таня даже не поняла, в какое место. Волна боли накрыла ее всю сразу.

— Это чтоб ты знала, кто здесь главный! — расслышала она. С силой зажмурив глаза, Таня скрестила руки на груди. Она чувствовала, что его пальцы срывают с нее одежду и пнула ногой куда-то в сторону.

Раздался его приглушенный вскрик и она решила, что попала. Но в следующее мгновение тяжелы удар в грудь заставил ее распластаться на диване.

— Ты же пойми, я тебя люблю… разве ты не понимаешь… — его тихий стон едва долетал до ее уха. Все тело ломило и она решила ему больше не сопротивляться.

Глава 31

Архипова разморило от жары. Он с тоской смотрел на графин с теплой водой. Перед ним сидели Деев, Троицкий и Доренко из ФСБ. Они все отвечали за безопасность будущего фестиваля. Включая, конечно, Литвинова.

— Литвинов вчера сказал мне, — сообщил присутствующим Архипов, — если что-нибудь случится на фестивале, он расстреляет нас самолично. Вы понимаете?! Год прошел! Целый год и что? Мы не знаем про него практически ничего.

Архипов чувствовал, что ребята не осуждают его.

— Мы знаем, что он молод, интеллигентного вида, неопределенного роста, но не низкий, тонкие черты лица, черные волосы, кстати, неизвестно точно, длинные или короткие. Тонкие пальцы, как у пианиста. Особых примет нет. Архипов достал несколько автопортретов.

— Все они довольно разные, но те, кто его видел, не могут в точности сказать, где он больше похож. Одни говорят — этот, — он показал портрет молодого человека с восточными чертами лица, одни — этот, — следующий портрет был погрубее. — И так далее. Какой прикажете развешивать? Все молчали.

— До сих пор мы не нашли ни одного трупа. Где они? Это ведь не муравьи, чтобы — топнул и нет. Их надо прятать, закапывать, топить… А люди то у нас — любопытные…

— Мы не можем утверждать, что они трупы, — сказал Деев, — пока мы их не нашли. Архипов молча согласился.

— А это, кто мне скажет, что это? — в порядке, как они прибывали, он разложил нарисованные на отдельных листочках БУКВЫ. — ИК, ФН, АТ, это то, что мы думаем, инициалы, а дальше буквы с именами уже не сходятся — Н и Е, И и Т, А и В, И и Л. Люди ичезали, но с другими именами. Или одна буква совпадает, другая — нет.