Притворись мертвым

– Двойной латте, – произнес Брайант, ставя перед инспектором стеклянный бокал. Себе он заказал чайник чая.

Пока сержант садился, в кафе вошла девушка лет восемнадцати-девятнадцати с коляской, рассчитанной на двойню. Но младенец сидел только на одном месте – все остальное пространство было заполнено пакетами с покупками.

Брайант встал и придержал ей дверь, пока девушка пролезала с коляской в кафе.

Инспектор наблюдала за тем, как мастерски молодая мама вытащила младенца из коляски. Сам он мгновенно поднял руки ей навстречу. Это был ритуал, понятный обоим.

– Приближается гроза, – заметил Брайант, болтая пакетик с чаем в металлическом чайнике.

– Давно пора, – сказала Ким. Влажная жара стояла уже несколько дней.

– А ты что, предпочитаешь дождь солнцу? – сержант покачал головой.

– Точно, – ответила инспектор.

– А я вот не могу понять, как люди могут не любить лето, – удивился Брайант, наливая бронзовую жидкость в простую белую чашку.

Все становится очень просто, если твои самые страшные воспоминания связаны именно с липкой жарой.

Малыш захныкал, когда мать стала сажать его в высокий детский стульчик. Каждый раз, когда она пыталась это сделать, он выпрямлял ножки, и они не проходили вниз.

Ким отвернулась, пряча улыбку. Еще одна рутинная операция, доведенная до совершенства, на этот раз уже младенцем.

– Мы можем ошибаться насчет Трейси, как думаешь? – спросил Брайант. – Может быть, ей просто понадобилось проветриться? Избавиться от всего этого?

Инспектор не стала возражать.

Маленький мальчик громко закричал. Он попал в стул, как в капкан, но пытался освободить нижние конечности – брыкался ножками, поднимая их вверх-вниз.

– Мне просто кажется, что здесь мы делаем колоссальное допущение…

– Ш-ш-ш, – прошипела Ким, продолжая следить за попытками малыша вырваться на свободу.

Тот нагнулся вперед, стараясь выбраться из ловушки. Его животик уперся в подставку для пищи перед ним.

– Командир?

Ким не обращала внимания на сержанта – малыш раскачивал ножками, пытаясь освободить их. Задние части его бедер подпрыгивали на остром краю стула.