Притворись мертвым

Никто не стал соглашаться с ним вслух. В этом не было никакой необходимости. Все это и так понимали. Так же, как и верили в то, что нельзя безнаказанно убивать людей, независимо от того, что эти люди совершили.

Глава 66

Исобел сделала глоток слабого чая, который протянула ей дневная сестра. И чуть не выплюнула его на хрустящую белую простыню, прежде чем на ее лице появилась нерешительная улыбка. Похоже на то, что сахар ей противопоказан. Запомним.

Девушка сожалела о том, что не поговорила с Мэрион. Сестра сдержала свое слово и разбудила ее в одиннадцать тридцать, потом в два часа ночи и наконец в пять утра, каждый раз постепенно удлиняя период сна. В последний раз в семь тридцать утра Исобел разбудила уже дневная смена.

Она услышала разговоры персонала и из их обрывков поняла, что сегодня ее собираются перевести в другую палату. Это значило: в том, что касалось ее краткосрочной и долгосрочной памяти, появились положительные сдвиги. Например, она помнила, что любит тост без джема и что Дункан был ее молодым человеком. Физическое восстановление шло просто фантастически быстро.

Но какая-то часть Исобел была против этого переезда, несмотря на все признаки того, что она восстанавливается. В этом тихом, уединенном окружении, где даже шаги звучали приглушенно, чувствовалась какая-то безопасность. Дышала Исобел уже без помощи приборов, дозы морфина были успешно снижены, и она сумела немного поспать.

На мгновение девушка запаниковала, испугавшись, что Дункан не найдет ее на новом месте. Но потом убедила себя в том, что персонал направит его в нужную сторону. Она ненавидела моменты, когда Дункану приходилось уходить, и с нетерпением ждала его возвращения. Просто чувствовать его ладонь на своей руке было уже приятно.

Когда он вернется, она опять спросит его об их свиданиях. И будет продолжать спрашивать до тех пор, пока не вспомнит о них сама. Может быть, в какой-то момент Дункан сообщит ей новую подробность, которая разбудит ее собственную память.

Исобел почувствовала, что поглаживает шрамы на кисти руки. Жест показался ей знакомым. Почему она это сделала? Что в ее жизни, еще до похищения, было такого ужасного, что единственным выходом из положения казалась смерть? Ирония заключалась в том, что ее похититель чуть не сделал ей такой подарок.

Мысленно Исобел вернулась к снам, которые мучили ее ночью. Как ее несли, как до нее дотрагивались, но без оттенков сексуальности. Голос. Каждый раз, когда ее будили, она пыталась разобраться в образах, которые были просто тенями, танцующими в ее подсознании.

Теперь Исобел перестала их ловить. Она поняла, что попытки ухватить эти воспоминания напоминают попытки поймать руками рыбу за хвост.

Нет, она никак не могла на них сфокусироваться, но знала то, что ей удалось услышать.

Одно для тебя и одно для меня. И где-то там существовала женщина, которую звали Мэнди.

Это были две порции информации, которые не изменялись, независимо от того, как часто Исобел их вспоминала. Две маленькие крупицы, которые она вертела в своем сознании и так и эдак, рассматривая со всех углов, словно пыталась определить на глаз чистоту драгоценного камня.

И крупицы эти не менялись. Они были ценны, потому что появились у нее в голове, потому что смогли выбраться из закрытой коробки ее сознания.

Подошла дневная сестра и проверила ее чашку.

– Все уже остыло, милочка, – сказала она.

Исобел открыла было рот, чтобы сказать ей о сахаре, но закрыла его, увидев запоминающуюся фигуру женщины-полицейского, с которой встречалась вчера.

Она сама попросила сестру позвонить детективу, как только проснулась утром, но не думала, что та появится так быстро.

– Привет, как ваши дела? – поинтересовалась Стоун.