Притворись мертвым

– Сэр, я просто уверена, что это наш единственный шанс остановить его и спасти жизнь Трейси Фрост.

– И вы действительно уверены, что он там появится?

– Абсолютно, – ответила инспектор без малейшего колебания.

– Ну хорошо. – Старший инспектор тяжело вздохнул. – Но я хочу, чтобы группа поддержки располагалась не более чем в полумиле от вас и чтобы вы находились с ними в постоянном радиоконтакте.

– Мне необходимо…

– Еще одно слово, и ограничений станет гораздо больше.

Инспектор быстренько замолчала.

– И если хоть на мгновение жизни этих людей будет что-то угрожать, вы немедленно свернете операцию. Это понятно?

И гори Трейси Фрост синим пламенем, подумала Ким.

Если б кто-то несколько дней назад сказал ей, что она будет так волноваться за безопасность этой женщины, Ким рассмеялась бы такому человеку прямо в лицо. Но за последнюю неделю Трейси рассказала ей о себе много такого, о чем и сама не подозревала.

Так же, как и жизнь самой Ким, существование Трейси не слишком интересовало окружающих. У них обеих была работа, которой они отдавались полностью. Ни у той, ни у другой не было ни мужа, ни детей… но даже такая жизнь принадлежала только Трейси, и Ким была твердо настроена вернуть ее хозяйке.

Логика подсказывала ей, что ее босс имел в виду совсем другое. Он не желал Трейси Фрост ничего плохого, но есть такое понятие, как сумма допустимых потерь. И если, пожертвовав жизнью одного человека, можно спасти нескольких, то выбирается именно такой вариант.

Единственная проблема заключалась в том, что Ким всегда была слаба в математике.

Глава 80

Мумочка, это мое любимое время дня. Я та-а-а-к люблю пить чай, да и ты тоже, я знаю.

Я сам выберу кукол, которых приглашу на наше чаепитие. Я вымою и приготовлю их, а ты приготовишь угощение.

У нас ведь всегда такие восхитительные пирожные к чаю. Иногда ты пробуешь что-то новое, но есть и такие, которые всегда присутствуют на столе, не меняясь.

Летом время от времени мы едим желе и мороженое. И вместе смеемся над тем, как дрожит желе, когда ты вытаскиваешь его из холодильника. Кончиком пальца я проверяю, насколько оно пружинит. И если да, то, значит, оно готово.

А ты помнишь, как я солгал, мумочка? Сказал, что оно готово, а оно готово не было. Но мне так не терпелось почувствовать его клубничный вкус, что у меня слюнки потекли, не успела ты открыть холодильник.

Ты тогда ложкой разделила желе на порции, но вместо того, чтобы заплясать в тарелке, когда ты клала его мне, оно шлепнулось на столешницу и всю ее вымазало. Я затаил дыхание, уверенный, что ты на меня рассердишься. Но ты не рассердилась. Ты рассмеялась, и грязь исчезла под кучей салфеток. Конечно, ты смеялась. Ведь мы играли в твою любимую игру.