– Я сейчас всё объясню. Ну, пожалуйста, Ванда.
Она наморщила нос. У нее уже появился горный загар. Позже я выяснил, что она была моложе, чем казалась, – фактически моего возраста, – однако горный воздух преждевременно состарил ее. Впрочем, если уж на то пошло, сеточка тонких морщин вокруг глаз и рта делала ее даже более сексуальной, и меня снова поразило, насколько она не похожа на тех девушек, с которыми я обычно тусовался.
– Хм, была, конечно, одна такая. Джульет Майклс.
Имя это показалось мне смутно знакомым.
– А погибла она на этой стороне горы?
– Да. Разве ты ее не знаешь? Должен бы, Саймон. Она из Британии, как и ты; к тому же она тоже совершила одиночное восхождение на Эйгер.
Тут надо поаккуратнее.
– Я слышал о ней, разумеется, но, видишь ли, память у меня неважная. А что еще ты можешь сказать о ней?
– Зачем тебе это? – повторила она.
– Это касается Марка.
– Каким образом?
– Ответь сначала ты.
Ванда снова нахмурилась.
– Окей. Ну, она, конечно, легенда, и… хм… Как по-английски сказать, что она везде шла первой?
– Пионер?
– Да. Именно. Спасибо. Очень похоже на польское слово. Иногда у меня возникают проблемы с английским, это мой третий язык. Первый был польский, потом французский, потом уже английский. – Господи! Она говорила по-английски очень бегло, а я не знал никакого второго языка. Я мог выругаться по-румынски (благодаря Герго, бывшему товарищу по работе), но это и все. – Джульет совершила пять одиночных восхождений подряд в Альпах и была одной из первых женщин, поднявшихся на Броуд-Пик. Погибла во время второй попытки взять Эверест. За год до того она пробовала сделать это со стороны Непала.
– Всё правильно. Я думаю, что это мать Марка.
Она что-то сказала по-польски – прозвучало это как ругательство, – а потом добавила:
– Объясни-ка.
– Он сказал мне, что пришел сюда, чтобы отдать дань уважения матери, которая погибла здесь в девяносто пятом. Это, должно быть, она, верно?