Формула бессмертия

На смену выступлению Алмазова пришла зажигательная англоязычная песня, неизвестная Оксане. Тут же начались танцы, и появившаяся у Оксаны напряженность в ожидании чего-то нехорошего покинула ее. Она отошла немного в сторонку, чтобы не мешать танцующим. Семен-«Дарт Вейдер» все не возвращался, и она не знала, как поступить — продолжать его тут ждать или подойти к бару за новым бокалом вина, чтобы расслабиться. Ей вспомнилось, что пятая, последняя, часть симфонии повествует о шабаше. Глядя на весело скачущие, пляшущие кто во что горазд маски, Оксана не могла отделаться от ощущения, что симфония Берлиоза продолжает властвовать здесь, несмотря на современные обличья вокруг.

— Наконец-то я тебя нашел! — сквозь музыку прорвался голос режиссера. На нем была маска Чучела[9] с зашитым ртом, выглядевшая в бликах мерцающего света скорее страшной, чем веселой. И одет он был в голубую тенниску и джинсы, а не в льняной костюм. — Как тебе здесь?

— Заскучала, слишком долго вас не было. Маска Дарта Вейдера вам больше шла! Вы Риту и Рябинину нашли?

— Ты это о чем? Какой «Дарт Вейдер»?

— Мы с вами разговаривали, когда на вас была маска Дарта Вейдера из звездных войн.

— Это был не я. Я недавно приехал и только сейчас тебя нашел.

— Значит, меня разыграли — я его приняла за вас, и он меня в этом не стал разубеждать.

— Тут много приколистов, так что это только цветочки.

— Бог с ним! Вы обещали познакомить меня с Ритой — у меня есть к ней несколько вопросов. И Рябинину надо предупредить о грозящей ей опасности!

— Будем вместе их искать. Рябинина здесь, я ее видел, а Риту — нет. Утром пытался ей дозвониться, но ее номер был вне связи. Знать бы только, в какой маске Рита. Если в такой, — Семен указал на пляшущую девушку в маске Зеленой бабы Яги, полностью скрывающей лицо, — то вряд ли найдем, если она сама не откликнется.

— «Дарт Вейдер» сказал, что видел ее тут.

— Если он ее узнал, то я подавно! При условии, конечно, что это не очередной прикол.

Прежде чем перейти к поискам помрежа, они подошли к бару. Оксана взяла бокал сухого белого вина, а Семен — фирменный коктейль «Красная маска», изобретенный специально для этого вечера. Он и Оксану попытался уговорить попробовать этот коктейль, но вид красноватой жидкости, похожей на кровь, был ей неприятен.

Все усилия Кротенко отыскать помрежа оказались напрасными, из знакомых, кого ему удалось опознать даже в маске, никто ее не видел. Он даже воспользовался микрофоном и в паузе между музыкальными хитами объявил, что ожидает ее возле бара, но и тогда она не появилась. Выходило так, что, кроме «Дарта Вейдера», ее никто на вечеринке не видел, но и самого «звездного воина» Оксана здесь больше не встретила.

Кротенко познакомил ее с главным оператором фильма и, как оказалось, одним из триумвирата продюсеров, Никитой Трофименко — высоким, как каланча, и худым, как вобла, мужчиной лет сорока, с длинными волосами, стянутыми в пучок на затылке. Маска вампира ему чрезвычайно шла, особенно в сочетании с фужером красного фирменного коктейля. Вел он себя обстоятельно и важно, как человек, знающий себе цену. Кротенко представил его как одного из лучших операторов отечественной киноиндустрии. Помощник оператора Володя, его ровесник, оказавшийся неподалеку, был ему полной противоположностью — среднего роста, очень подвижный, услужливый. На нем была полумаска летучей мыши. Кротенко представил Оксану нескольким актерам, которые отделались от нее своими номерами телефонов, обещанием дать исчерпывающую информацию, но только не сегодня и не завтра. Да и сама Оксана понимала, что сейчас не лучшее время и место для вопросов.

Третья «жертва» из фильма, Ирочка Рябинина, наконец отыскалась, вернее, она сама нашла Кротенко и сразу повисла у него на шее. Она была совсем не похожа на сыгранный ею киношный персонаж. В фильме Рябинина казалась очень юной, робкой, наивной, а в жизни она вполне выглядела на свои двадцать пять, была пьяной и чрезвычайно развязной. Ирочка, взяв в «замок» шею режиссера, проигнорировала Оксану, пытавшуюся поговорить с ней, рассказать об исчезновении девушек и предостеречь о возможной опасности. Своим поведением Ирочка явно старалась показать, что ее и режиссера связывают не только отношения по работе, а и личные.

«Если это так, то почему Кротенко сказал, что у него нет ее номера телефона?»

Режиссеру столь откровенная навязчивость не понравилась, и он попробовал поставить девушку на место, но вскоре понял, что, учитывая ее состояние, это бесполезно. Похоже, он опасался, что Рябинина заведется и наговорит лишнего. Ему пришлось в очередной раз выпить с Ирочкой на брудершафт и чуть ли не силой вырваться из ее объятий, пообещав, что через десять минут он вернется.

Пятидесятидвухлетний актер Артемий Демьянович Барсуков, как и следовало ожидать, был в красной маске своего персонажа — «дяди-душителя» и темном сюртуке, взятых, видимо, из театрального реквизита. Уже изрядно выпивший, он, узнав об исчезновении девушек, на дальнейшие расспросы Оксаны отвечал громогласным хохотом, а потом сообщил, что сам их похитил, задушил и закопал у себя в саду на дачном участке.

Ближе к полуночи веселье разгоралось все сильнее, градус в крови присутствующих повышался, многие поснимали маски, а некоторые — не только их. Собственно, гостей на вечеринке можно было разделить на пьяных и очень пьяных. И только единицы, подобно Оксане, сохраняли трезвость мысли. Как обычно бывает на подобных мероприятиях, гости разделились на группки по интересам, а те — на парочки. Режиссер Кротенко продолжал опекать Оксану, по-прежнему оставаясь ее гидом, хотя к нему то и дело приставали, пытаясь увлечь в свои компании, а то и просто выпить на брудершафт. Количество выпитого уже чувствовалось в его движениях — мужчину слегка пошатывало. Оксана, выпив на протяжении всего вечера два фужера вина, чувствовала себя вполне нормально и решила, что пора возвращаться домой. Поговорить с кем-нибудь из киногруппы в данной обстановке было невозможно.