– Да.
Коннор кивнул на картину на стене, изображавшую площадь Святого Марка. Он еще раньше обратил внимание на подпись художника.
– Твоя?
– Нравится?
– Я думаю, что у тебя талант. А ты пропадаешь в фармацевтической промышленности.
Она покачала головой, а затем, поддавшись минутной слабости, взяла сигарету из пачки «Мальборо», которую он протянул ей, и прикурила от его зажигалки. Затянувшись, она почувствовала, как у нее закружилась голова, и закашлялась.
– Прости… первая сигарета за пять лет! – Она с предельной осторожностью затянулась второй раз. В голове у нее прояснилось. – Живопись – не самое важное. В мире достаточно картин, тысячи художников гораздо талантливее меня, и еще один в моем лице ровно ничего не изменит. А вот тысяч таких людей, как мой отец, нет. Даже сотни нет.
– Может, даже и дюжины, – согласился Коннор.
Она сделала глоток вина и осмелилась затянуться еще раз.
– Господи, до чего же вкусно! Коннор, негодник, ты же снова меня подсадишь на курение!
Наклонившись к Монти, он мягко забрал сигарету у нее из пальцев и потушил ее.
– Эй! А мне в самом деле понравилось!
– Оскар Уайльд однажды сказал, что сигарета – самая совершенная вещь на свете: если тебе ее не хватило, всегда можно взять еще одну. – Он выжидающе посмотрел на нее.
– Совершенно справедливо, – признала она.
– Так что уходи, когда ты впереди всех. Может быть, то же самое стоит отнести к «Бендикс Шер».
– Уйти из «Бендикса»?
– Чтобы заняться расследованием истории с «Матерноксом».
– Ты серьезно?
– Вполне. Я не хочу, чтобы ты пострадала.
Она посмотрела на скрюченный раздавленный окурок в пепельнице.