– Ты в самом деле считаешь, что за всем этим стоит компания?
Он с наигранным удивлением посмотрел на нее:
– Добрый вечер, милое создание, на какой планете вы сегодня?
– Я на Земле, но думаю, что хотелось бы быть где-нибудь еще.
– Ты убедишься, что Вашингтон – именно то, что надо.
– Я уже предвкушаю поездку.
– Прекрасный город, чего не скажешь о его жителях. Из каждых десяти гуманоидов один – юрист, остальные девять – то ли гангстеры, то ли политики, и отличаются они только тем, что гангстеры не так продажны.
– Я удивилась, что у «Бендикса» нет там офиса.
– Есть. Правда, ближе к Мэриленду, где у них крупнейший завод в США. Можешь вслепую ткнуть в карту мира, и обязательно наткнешься на какое-нибудь предприятие «Бендикса». – Улыбнувшись, Коннор осушил свой стакан. – Мои вашингтонские встречи пройдут на день раньше – я улетаю в среду, а вы, кажется, в четверг. Так?
– Отец беспокоится, успеет ли он все кончить к четвергу, – он же не может оставить анализы незавершенными. В случае необходимости он готов отложить поездку в Вашингтон.
Коннор оцепенел:
– Ты не можешь этого сделать, Монти, ты должна лететь.
Внезапно испытав смущение, она улыбнулась:
– Должна? То есть мне в самом деле этого хотелось бы, и я была бы только рада провести время с тобой, но, конечно же, есть более важные вещи. Согласен?
– Сегодня вечером за мной здесь следили, – тихо сказал он. – Я остановился, чтобы найти сигареты, и увидел, что в паре сотен ярдов за мной держится машина, на которую я обратил внимание, когда в десяти милях отсюда остановился заправиться. И снова заметил ее при очередной остановке.
– Где она сейчас? – обеспокоенно спросила Монти.
– Куда-то юркнула в ночь.
– До чего жуткое ощущение, – поежилась Монти. – Оно пугает меня.
Коннор опасался именно за Монти, а не за себя, но не хотел говорить об этом, чтобы не пугать ее еще больше. В данный момент она все воспринимала совершенно правильно и хранила спокойствие, источник которого крылся в больших запасах ее личностных качеств. Она хотела, чтобы ее чувства неустанно были настороже, чтобы страх не туманил ей поле зрения.
– Такого рода вещи не пугают меня, – сказала она. – Они раздражают. Дико злят. Я не люблю, когда кто-то вторгается в мой мир.