Маленькое помещение без окон было стиснуто мраморными стенами, на каждой стене инкрустация – золотая пентаграмма шести футов в диаметре. Единственным источником света было зеленое свечение экрана компьютера, он представлял электронную карту, вмонтированную в квадратный стол с малахитовой столешницей, вокруг которого они все сидели.
Подвешенный к потолку на шелковой нити длиной двадцать футов точно над центром экрана, висел маятник, вырезанный из кристалла кварца. Он был обточен так, что его основание переходило в острие.
Единственным посторонним предметом в помещении был кубок из чистого золота на стойке кованого железа. Наполненный водой, только что взятой из крестильной купели местной баптистской церкви, он должен был играть роль магического кристалла.
В данный момент они созерцали экран. Один из них, предельно сосредоточившись, нежно, словно новорожденного младенца, держал на ладони перчатку свиной кожи. На ногах у него были тростниковые тапочки, а мантия была выткана из льняной ткани высочайшего качества – простое натуральное одеяние, которое не содержало ничего, что могло бы помешать потоку энергии. Никаких ювелирных украшений, ничего, что отягощало бы мышление.
Частью подготовки было отрешение от деятельности мозга; все мысли, вся энергия были сконцентрированы на одной точке, на одной крохотной крупинке во всей Вселенной. Той точке в пустоте перед тем, как началось время. Первая крупинка пыли. Меньше, чем атом. Меньше, чем нейтрон. Там, в пустоте, она ждала его.
Она подчинилась. Ее орбита изменилась так, что теперь проходила ближе к нему.
Теперь она, ускоряясь, проходила мимо него и снова исчезала, пропадая в небытие. Через мгновение она возвращалась, поскольку, пересекая пустоту, должна была вернуться. Вот она возвращается. Пылинка мгновенной вспышкой пролетела мимо него и снова ушла. Из перчатки на его ладони до него дошли легчайшие вибрации; они слились и с его собственными, и с вибрациями пылинки; это был еще не тот диапазон, но его охватила волна удовлетворения. Сигнал – это было единственное, что имело значение, и он поймал его.
«Иди ко мне, – молил он. – Иди ко мне, о да, иди же».
Пылинка прошла мимо него. Она описала полный круг, затем другой, и каждый был чуть у́же предыдущего, поиск невидимой тропы среди концентрических кругов, которые продолжали сближаться.
Частотные модуляции начали синхронизироваться. Пылинка превратилась в кусок кварца в дюйм высотой; острие почти касалось экрана на столе. Экран был картой, которая показывала очертания реки Потомак, Чесапикского залива и окружающих пространств земли.
– Масштаб! – резко кинул он.
Легкий шелест компьютерных клавиш, и масштаб карты изменился. Теперь в одном дюйме была одна миля. Появилась сеть улиц.
Маятник снова стал раскачиваться. Сначала он описывал большие круги, а затем они опять стали сжиматься. Наконец острие зависло, лишь чуть подрагивая, над севером Джорджтауна.
Повернувшись к магическому кристаллу кубка, он всмотрелся в черноту святой воды. Смотреть еще пристальнее, собраться – он хочет увидеть образ. Но он не приходит, словно кто-то блокирует его. Кто-то, который знает, как сбивать вибрации, путать их.
Он предельно сконцентрировался, направив всю силу мышления против того, которого не видел, – как две руки, сцепившиеся в рестлинге на стойке бара. Он представил себе всю мощь, которой обладает, молитвы, ритуалы и силу энергии – все это он может собрать воедино.