– Неужели вы настолько безнравственны? – воззвал к нему Дик Баннерман. – Настолько негуманны?
Кроу, стоя лицом к генетику, смерил его уверенным холодным взглядом:
– Доктор Баннерман, вы верите в Бога?
– Какое отношение Бог имеет к этому?
Кроу бросил на Зелигмана беглый взгляд, после чего ответил:
– Самое непосредственное. Мы живем в мире, который все больше выходит из-под контроля – и почему? Потому что он находится в злобных клещах деспота, который невозбранно господствует тысячи лет. Шарлатан, надутый позер, задира, садист и массовый убийца. Его имя – Бог, доктор Баннерман. Святой отец. Всемогущий. Сколько человеческих существ, – продолжил он тираду, – этот монстр убил во славу своего имени? Может кто-либо подсчитать погибших во времена Крестовых походов, священных войн, инквизиции Римско-католической церкви, которая правила в Европе с тысяча двести двадцать девятого по тысяча восемьсот тридцать четвертый год? Не говоря о количестве приговоренных к смерти как еретиков за прошедшее тысячелетие… – У Кроу возбужденно блестели глаза. – Назовите мне страну, где не было кровопролития, вызванного Великим Обманщиком и его сыном, – и я назову вам две такие, где кровь лилась потоком! Так вот, мы собираемся изменить все это, доктор Баннерман. Мы наконец осознали, откуда берется Бог. С тайной покончено. Теперь мы сами отвечаем за свою судьбу, мы на пороге нового века, и я хочу дать вам шанс присоединиться к нам. И работать вместе с нами!
Дик Баннерман сразу же отверг это предложение:
– Можете меня вычеркивать, Кроу.
Как ни странно, когда Кроу заговорил снова, у него был спокойный и дружелюбный голос.
– Вы должны кое-что понять, доктор Баннерман. Нас интересует не прибыль, а контроль. В течение следующей четверти века мы собираемся доминировать в фармацевтической промышленности: мы будем контролировать производство, распространение и продажу большинства медикаментов в мире. Мы будем способны контролировать борьбу с болью и, что более важно, воспроизводство. Подумайте об этом… у нас будет власти больше, чем у любой известной политической партии.
Ответ Дика Баннермана, как и раньше, был сух и краток:
– Ты свихнулся, парень.
Доктор Кроу не моргнул и глазом.
– О, я не сомневался, что потребуется время, чтобы вы начали осознавать нашу точку зрения. Я буду откровенен с вами, доктор Баннерман. Видите ли, нам нужно ваше сотрудничество. Мы очень нуждаемся в нем.
– Да, еще бы! Вы столкнулись с проблемами, когда решили с помощью «Матернокса» передавать гены псориаза, потому что прибегли к неправильной методологии. Вы сделали одну серьезнейшую ошибку, которую могут заметить, скорее всего, лишь три человека в мире. Я один из них.
Кроу внимательно посмотрел на него:
– Вот как? Может, вы просветите нас?
– Скорее я готов увидеть вас в аду.
– Может, вам это удастся, друг мой. Но боюсь, вам не будет позволена роскошь такого выбора. – Он дал сигнал Зелигману, который, нагнувшись, занялся клапаном.
Почти сразу же Дик Баннерман почувствовал, как паралич снова овладевает всеми мышцами. Он попытался заговорить, но смог лишь втягивать воздух.