Содрогнувшись, она сделала шаг назад:
– Что… что вы здесь…
– Впечатляет, не правда ли? – сказал Кроу.
– Это же человек!
Широко разведя руки, он показал на стены инкубатора:
– Здесь все люди, мисс Баннерман.
Монти осторожно приблизилась к окнам. От пола до потолка по обеим сторонам помещения тянулись стеллажи, на каждом из которых хватало места для шести младенцев. Все они были голые, и к каждому была подключена точно такая же аппаратура. Монти вытаращенными глазами посмотрела на Кроу, а потом на Зелигмана.
– Они клоны? Этим вы здесь и занимаетесь? – Ее голос перешел в шепот.
– Не совсем, мисс Баннерман, – вежливо сказал Зелигман. – Все они выращены in vitro[26]. – Он улыбнулся. – Так что не стоит ужасаться. Ведь их можно считать человеческими существами только с технической точки зрения.
– Технической?
– Мозг их мертв, а жизнь поддерживается искусственно. В такой ситуации они оказываются сразу же при рождении. Никто из них никогда не испытывал того, что называется сознанием человека; они ничем не отличаются от овощей – или, может быть, от созданий классом ниже – скажем, от морских анемонов.
Монти прижалась лицом к окну, стараясь перебороть бушевавшую в ней тихую ярость. С трудом владея собой, она резко повернулась:
– Вы не можете этого делать! Вы не имеете… не имеете права!
Меж тонких ярко-красных губ Кроу мелькнул кончик языка.
– Мы, не считаясь с опасностью, лелеем исключительно ценные идеи о правах и гуманности, мисс Баннерман. Нам приходится приспосабливать их к нашим нуждам. Если это не получается, мы их изымаем из употребления.
Вдруг она вспомнила коммерческую телерекламу «Бендикс Шер», которая показывала, как сэр Нейл Рорке в африканской деревушке обнимает малышей. «„БЕНДИКС ШЕР“ – САМАЯ ЗАБОТЛИВАЯ КОМПАНИЯ В МИРЕ».
Монти посмотрела на другого ребенка:
– Кто здесь работает, доктор Кроу? Какой у вас тут штат сотрудников? Они принимают все это?
– Кое-кому из них очень хорошо платят. А другие просто не могут позволить себе уйти.
Она повернулась к нему: