– А ты здесь разве не за этим?
– Хендрикс, можно задать тебе вопрос? Ты научился этому в полиции Лос-Анджелеса?
– Неужели ты думаешь, что я занимался только розыском пропавших детей? У меня были и другие задачи.
– И многих ты нашел?
Хендрикс мрачно посмотрел на Гибсона.
– Я ответил. Собираешься еще раз бежать в душ?
– Забудь об этом.
– Обычно у тебя в распоряжении сорок восемь часов. После этого срока, если ты находишь ребенка, он уже не дышит.
– Как ты думаешь, есть шанс, что Сюзанна еще жива?
– Нет, – Хендрикс закурил новую сигарету. – Нет, она давно мертва. Думаю, тот, кто это сделал, не знал, кого он похитил. Полагаю, когда он узнал, что она дочь сенатора, начисто замел все следы. Как только этот парень осознал размеры дерьма, в которое вляпался, он, не теряя времени, убил ее и спрятал тело.
Гибсон застонал. И даже не заметил бы этого, если б Хендрикс не остановил его:
– Эй, ты ведь сам меня спросил!
– Знаю, – сказал Гибсон. – Тогда что ты тут делаешь?
– Это моя работа.
– Ну-ну…
Хендрикс бросил сигарету на дорогу, слез с капота и раздавил окурок каблуком.
– Это важно для босса. Значит, важно и для меня. Плюс ко всему – и это я говорю уже от себя – я не люблю педофилов. А особенно умников, которые думают, что они хитрее всех, когда в насмешку рассылают фотографии своих жертв. Что я здесь делаю? Я здесь для того, чтобы поставить свою ногу на горло этому парню. Вот так. А раз мы об этом заговорили, ты-то здесь почему?
– Надеюсь, что она еще жива.
На одно короткое мгновение с лица Хендрикса исчезла его обычная усмешка.
– Не надо этого делать…