– Жена моего мужа, – неожиданно для себя ответила я.
Директриса высоко подняла брови. «Такие брови необходимо поправлять, – подумала я, – слишком широкие, и много седых волосков».
– Вторая супруга моего бывшего мужа, – пояснила я.
Мне до сих пор странно это произносить. Как кто-то еще может быть женой Эда? Как это возможно, что Карла носит надетое им обручальное кольцо? Делить постель – одно дело, но брак? С ребенком, когда-то жившим по соседству?
Директриса вкрадчиво начала:
– Том, тебе тяжело оттого, что папа женился на другой женщине?
Я встала и положила руку сыну на плечо.
– Простите, но вы не можете задавать подобные вопросы без присутствия дипломированного психиатра.
Наши взгляды скрестились, и я угадала стальную волю за старомодной юбкой и почти мужскими ботинками. Как же я сразу этого не почувствовала? Я сама тоже раньше была непривлекательной.
Вдруг в кабинете раздался собачий вой. Сначала я не поняла, в чем дело, но потом вспомнила, как Том копался в моем телефоне, пока мы шли через площадку. Видимо, сменил рингтон. Опять. Мобильный выл собакой Баскервилей. Росс.
Директриса смотрела неодобрительно. Том качался на стуле, явно очень возбужденный.
– Простите, – сказала я, пытаясь побыстрее выключить телефон, но вместо этого нажала на громкую связь.
– Лили?
– Можно, я тебе перезвоню? – Я с извиняющимся видом посмотрела на директрису и выключила динамик. – Я на встрече.
– Боюсь, что дело не терпит отлагательств.
Мне стало страшно. Что-то случилось. Я так и знала!
– У меня плохие новости.
Директриса смотрела на меня во все глаза. Том раскачивался на стуле, чудом не опрокидываясь.
– С Эдом… плохо. Я, честно говоря, не знаю, как это смягчить… Он умер. Его убили.
– Умер? – громко повторила я.