– Мерсер? – передала ей слово Майра.
Мерсер улыбнулась:
– Спасибо. Я очень рада снова оказаться здесь. С шести лет я приезжала сюда каждое лето, чтобы провести его со своей бабушкой Тессой Магрудер. Возможно, кто-то из вас ее знал. Дни, проведенные с ней на пляже и на острове, были самыми счастливыми в моей жизни, по крайней мере на сегодняшний день. Это было давно, но я рада вернуться. И рада находиться здесь сегодня вечером.
– Добро пожаловать, – произнес Боб Кобб, поднимая бокал.
Остальные последовали его примеру, дружно выпили за ее здоровье и разом заговорили.
Брюс подошел к Мерсер и тихо сказал:
– Я знал Тессу. Они с Портером погибли во время шторма.
– Да, одиннадцать лет назад, – подтвердила Мерсер.
– Мне очень жаль, – проговорил Брюс несколько смущенно.
– Все в порядке. Это было давно.
Беседу нарушила Майра:
– Я умираю с голоду! Забирайте свою выпивку и пойдемте за стол.
Все прошли в столовую. Стол был узким и недостаточно длинным для девяти человек, но приди сюда даже двадцать гостей, Майра все равно бы их втиснула. Стулья оказались разномастными, но зато стол – просто великолепным. По центру стояли короткие свечи со множеством цветов. Посуда и бокалы были старинными и изящно подобранными. С ними отлично сочеталось столовое серебро. Накрахмаленные белые салфетки красиво уложены. Майра держала лист с рассадкой, которую они с Ли наверняка долго обсуждали, и командовала, кому где сесть. Мерсер посадили между Брюсом и Ноэль, и после обычных в таких случаях препирательств все заняли свои места. Пока отвечавшая за питание Дора разливала вино, за столом завязались три отдельных беседы. Воздух был теплым, а окна открыты. Наверху негромко потрескивал лопастями старенький вентилятор.
– Правила такие! – объявила Майра. – Никаких разговоров о своих книгах и политике. Среди нас есть республиканцы.
– Как! – возмутился Энди. – Кто их позвал?
– Я позвала, а если что-то не нравится, то дверь всегда открыта.
– И кто же они? – не унимался Энди.
– Я! – гордо заявила Эми, поднимая руку. Было видно, что такое уже случалось не раз.
– Я тоже республиканец, – сказал Кобб. – Хотя я сидел в тюрьме и натерпелся от ФБР, я все равно остаюсь верным республиканцем.
– Господи помилуй! – пробормотал Энди.