Мне не хочется снова смотреть, но я смотрю. На руки, развернутые ладонями вверх, на ноги, принимающие странный лиловый оттенок.
И тут я вижу пистолет, торчащий из-под левой ноги.
Я поворачиваюсь к Колетт. Та стоит у стола в гостиной и теребит мокрую прядь волос за ухом. Сейчас она выглядит даже моложе меня.
– Он сам это сделал? – спрашиваю я. Мне не хочется произносить вслух.
– Да, – отвечает она. – Я его нашла.
– А записка или еще что-нибудь?
– Нет.
– Ты не звонила в 911, – то ли вопрос, то ли утверждение.
– Нет, – отвечает она, и не успеваю я спросить, почему, добавляет: – Наверное, никто ничего не слышал. У него пока нет соседей.
Мы смотрим на стены слева и справа. Комната кажется невероятно тесной.
– Не знаю, когда это произошло, – продолжает она. – Я вообще ничего не знаю.
В голову лезут всякие мысли: про Уилла и бардак в его голове.
Вдруг меня накрывает чувством утраты.
Оно быстро отступает, и я даже не успеваю понять, почему вдруг это почувствовала, но вдруг мне становится жаль себя и стыдно от этого.
И в этот момент она словно пробуждается ото сна.
– Эдди, – спрашивает она и начинает говорить быстрее, – где твоя машина?
– Не знаю, – отвечаю я. Я чувствую ее нервозность; она пятится к двери. У нее такой вид, словно она только что продемонстрировала мне тройной той-тач, три быстрых прыжка с «ножницами», приземлилась и вскочила, чтобы напоследок сделать сальто назад. И все это время ее руки ни разу не коснулись земли. Ни разу.
Но я чувствую: что-то не так. Что-то не сходится.
– Погоди, Колетт, – говорю я, – где твоя машина?
– В мастерской. Забыла? – резко отвечает она, словно разговаривая со своей самой тупой ученицей.