– Не волнуйся. Просто скажи, что ты знаешь.
– Они с сестрой вышли раньше, – промямлила Варя, все так же потупив взор. – Я их в окно видела.
Ольга почувствовала, как внутри что-то зацарапалось.
– Зачем?!
Варя пожала плечами.
– Где? – бледнея, спросила Ольга. – Где они вышли?!
– Не помню, – выдавила девочка. – Кажется, где-то на середине дороги…
– До железнодорожного переезда? – уточнила мать. – Ну же, дочка!
Варя неопределенно покачала головой:
– Я не помню.
Ольга вплотную склонилась над девочкой.
– Это очень важно. Ты понимаешь, что с ними могло что-то случиться?
Вздохнув, Варя неуверенно проговорила:
– Кажется, это было перед тем, как дорога раздваивается.
Ольга выпрямилась, пытаясь унять сумятицу, царящую в голове.
Зачем девочки вышли на половине пути? Решили зайти к кому-то в гости?! Но ведь их опекуны уверяли, что сестер предупредили о своем приезде! Трудно предположить, что дети стали бы гулять после школы, зная, что их ожидают дома!
– Извините, нам пора идти, – сухо произнесла мама Вари, и, развернувшись, они быстро зашагали прочь.
Ольга успела перехватить беглый взгляд девочки напоследок.
«Она что-то знает. Знает, но боится сказать», – кольнуло в мозгу.
Сапог взирал на распростертое тело Керосина с исступленной яростью. Этот гаденыш хихикал до последнего, даже когда он наступил ему на окровавленное лицо. Уголовник ударил его в висок, и Керосин вновь потерял сознание, обгадившись перед этим. Грязный, перемазанный дерьмом и кровью, он валялся у дверей гаража, в рваной засаленной рубашке и с расстегнутой «ширинкой», источая зловонные миазмы смерти. Обрезанная пивная банка с остатками ядовитой смеси валялась тут же.