Подёнка

Джессика вздрогнула.

– Почему вы… – Она запнулась. – Почему вы решили, что они получают удовольствие, наблюдая за мучениями? Почему вы думаете, что это не…

Роулинсон повернулся к ней:

– Прошу прощения за то, что вынужден буду вам сказать. Я старался вычеркнуть из памяти эту деталь с тех самых пор, как вошел в эту забытую богом хижину. Ты знаешь, как это бывает, Прист. До этого я никогда не реагировал подобным образом ни на одно из мест преступлений, но после того, как побыл всего несколько минут рядом с потерпевшим, меня вывернуло наизнанку. Но и это не всё. Мы обнаружили… – Инспектор сглотнул. – Мы обнаружили там кое-какие телесные жидкости. Кровь и желчь принадлежали потерпевшему, но рядом с одним из стульев была найдена сперма, которая потерпевшему не принадлежала.

Прист задумчиво потер подбородок. Джессика придвинулась к нему еще ближе. Роулинсон же опять принялся вглядываться в даль.

– Ты сказал, что кто-то из твоих ребят упомянул в этой связи нацистов, – напомнил Чарли.

– Да, он говорил о докторе-нацисте Шнайдере, который работал в Бухенвальде. Он будто бы специализировался на пытках заключенных с применением яда. И некоторые охранники любили за этим наблюдать. Лично я этому верю. – Роулинсон покачал головой. – Не перестаю поражаться, насколько распространены самые мерзкие и тошнотворные проявления зла.

– Ты любишь музыку?

Это был вполне невинный вопрос, но Джессика встретила его презрительной гримасой. Прист расценил ее молчание как «нет» и снова перевел взгляд на дорогу. Первые десять миль обратного пути в Лондон прошли в почти полном молчании. Прист ощутил разочарование. Музыка играла в его жизни важную роль.

Джессика изучала бумаги, которые передал им Роулинсон, перечитывая каждую страницу по два-три раза и жадно впитывая информацию.

– Роулинсон что-то говорил о нацистах, – сказала она наконец, не поднимая глаз.

– В самом деле?

– И Скарлетт тоже говорила тебе о них.

– Вы беседовали?

– А тебя это удивляет?

– Конечно, нет. Извини, я ничего такого не имел в виду.

– Ладно, хорошо, – раздраженно произнесла Джессика. – Итак, мы говорили о нацистах.

– Как думаешь, Майлз был нацистом?

– Думаю, это возможно. – Она замолчала, думая. – Во всяком случае, все его имена пользователя в социальных сетях кончались одними и теми же цифрами. Восемьдесят восемь.

– И что с того?