Подёнка

Мартин придвинулся вплотную к Мире, зашептал ей что-то в ухо, и та разразилась игривым смехом. Джорджи заметила, как он при этом посмотрел на нее саму и чуть заметно улыбнулся. Девушка знала, что ему нравится, когда она за ним наблюдает. Ему нравится ее настороженность, ее смущение от того, что между ними произошло. Ее стыд был словно окутывающий ее плащ, который видел только он.

Джорджи еще плотнее запахнулась в этот плащ и отвела глаза. У нее перехватило дыхание.

Они впятером сидели за одним столом. Фергус заказывал выпивку. Они выпьют здесь еще раз, сказал он, а потом отправятся в «Доджос», темный, дымный и убогий местный клуб. Джорджи планировала тихонько ускользнуть домой еще до того, как все туда пойдут. Она показалась на праздновании дня рождения Миры, и этого довольно.

Фергус вернулся с подносом, на котором стояли бокалы со спиртным. Поставил поднос на стол, плюхнулся на скамью рядом с Джорджи и предложил ей один из бокалов. Напиток ярко-голубого цвета выглядел неаппетитно.

– Как дела на работе? – спросил он со своим резким ирландским акцентом.

– Хорошо, – ответила Джорджи, разглядывая напиток.

Этот ответ должен был отбить у него охоту к какой-либо беседе.

Так вышло, что последние полгода, которые она работала в фирме «Прист энд компани», оказались лучшим временем ее жизни. Джорджи наконец-то нашла свое место, обрела чувство собственного достоинства и возможность убежать от тех людей, рядом с которыми она сидела на лекциях по праву. Мира была помощником адвоката в процветающей юридической фирме в Саттоне. Она утверждала, будто работает в налоговом отделе, но на самом деле занималась тем, что делала чай и вела протоколы. Фергус лоботрясничал. Ли работала на временной основе, заменяя отсутствующих сотрудников, вероятно, через агентство по временному трудоустройству. Мартин же не достиг вообще ничего.

Джорджи была одной из лучших студенток своего курса в Оксфорде и единственной из соарендаторов квартиры, кто не упустил предоставленных возможностей. И она сделала это без какой-либо помощи родителей, в отличие от Миры, мать которой являлась президентом какой-то торговой компании, а отец – врачом общей практики. Вместе они были для нее банком, дающим ей деньги, не требуя выплаты процента. Семья Джорджи жила куда беднее – мать родила ее поздно и уже вышла на пенсию, а ее отец умер, когда ей исполнилось двенадцать лет. Они познали нужду – Джорджи не раз приходилось вести переговоры с судебными исполнителями, стоя на пороге их дома, но в минувшем году ее матери крупно повезло. Она одержала победу в интернет-конкурсе, и с тех пор ей каждый месяц выплачивали полторы тысячи фунтов, причем каждый год эта сумма индексировалась с учетом инфляции. Небольшие деньги, но поскольку к ним прибавлялась пара скромных пенсий, получался неплохой доход.

На самом деле мать Джорджи никогда не участвовала ни в каких интернет-конкурсах – обстоятельство, которое она, судя по всему, постаралась забыть. В качестве отправителя средств, поступающих на ее счет, значилась организация «Интернет-конкурсы Соединенного королевства». Джорджи не видела свою мать такой радостной и взволнованной с тех пор, как окончила университет. Она открыла отдельный счет в банке, чтобы родительница не смогла отследить действительный источник этих денег, и каждый месяц клала на счет часть своего жалованья. Расставаясь с полутора тысячами фунтов, она нисколько о них не жалела.

– Это «Смешанный смурф», – объяснил Фергус.

– Что? – переспросила Джорджи, возвращаясь в настоящее.

– Я говорю о коктейле. Он называется «Смешанный смурф».

– Потому, что он голубой, или потому, что у него мерзкий вкус?

Фергус рассмеялся и выпил свой коктейль.

Джорджи посмотрела туда, где несколько девиц, одетых явно не по погоде, глупо хихикали, глядя на экран смартфона, бросающий тусклый свет на их делано улыбающиеся лица. Она смутно осознавала, что Фергус пытается рассказать ей анекдот – что-то насчет викария и фаллоимитатора, – но собеседница его не слушала. Возле двери она заметила широкоплечего мужчину, который в своих дизайнерских джинсах и пиджаке выглядел в этом баре такой же белой вороной, как и сама Джорджи. Это был Чарли Прист, и он прощался с какой-то привлекательной блондинкой. Женщина что-то сказала, и босс улыбнулся. Джорджи еще никогда не видела, чтобы он так улыбался. Эта улыбка изменила все его лицо – сейчас оно светилось любовью. Кто же эта блондинка? Она была стройна, модно одета и с видом уверенной фамильярности поцеловала его в щеку. Окоро говорил Джорджи, что у Приста никого нет, но сейчас Джорджи начала в этом сомневаться.

Она взглянула на Мартина, одной рукой обнимающего Миру. Какой же он обыкновенный и жалкий. Странно, что вид у него совсем не опасный и Мира столь беззаботна. Знает ли она, каков он на самом деле?

Мартин насквозь фальшив – не то что ее босс. Прист повернулся лицом к залу, и их взгляды встретились. Джорджи подняла руку и неловко помахала ему. К ее радости, он улыбнулся. Не так, как улыбался той таинственной блондинке, но все равно тепло.

– Привет, Джорджи, – поздоровался Прист, наклонившись к ее уху после того, как протиснулся сквозь толпу.

Мартин, по-видимому, решил, что сейчас самое время выказать к ней некоторый интерес, и подался через стол в ее сторону. Фергус приуныл, но понял намек и, отойдя, заговорил с Ли.