– Давайте пройдемся.
Мы покидаем библиотеку и направляемся в сторону Шестой авеню. В парк стекается все больше людей, которые заполняют асфальтовые дорожки и охотятся на выстроившиеся вдоль них вожделенные скамейки. Нас с Джоной тесно прижимают друг к другу, в итоге мы вынуждены шагать плечом к плечу.
– Публика действительно жаждет узнать о Сэм как можно больше, – говорит он. – Что она собой представляет. Где все это время скрывалась.
– Она не скрывалась. – По какой-то причине мне жизненно необходимо ее защищать, будто она тут же узнает, если я не стану этого делать. – Просто особенно не светилась.
– Где она была?
Перед тем как что-то сказать, я долю секунды выжидаю, раздумывая, стоит ли отвечать на его вопрос. Но ведь я сюда затем и пришла, разве нет? Хотя и постоянно твержу себе, что это не так.
– Бангор, штат Мэн.
– А почему так неожиданно вышла из тени?
– Решила встретиться со мной после самоубийства Лайзы, – говорю я, тут же спохватываюсь и поправляюсь, – то есть убийства.
– И вы хорошо ее узнали?
Я вспоминаю как Сэм красила мне ногти.
– Да, – говорю я.
Такое простое слово. Всего две маленькие буквы. Но сколько всего за ними стоит. Да, я узнала Сэм, точно так же, как она узнала меня. И я ей не доверяю. И уверена, что она не доверяет мне.
– Вы совершенно уверены, что не хотите поделиться сведениями о ней? – спрашивает Джона.
К этому моменту мы уже подошли к столикам для пинг-понга – одной из этих «уникальных особенностей Нью-Йорка». Оба в настоящий момент заняты: один пожилой азиатской четой, другой двумя офисными бездельниками, которые, ослабив галстуки, стучат по мячику. Несколько мгновений я не свожу с них глаз, придумывая, как бы получше ответить Джоне, и наконец говорю:
– Это не так просто.
– Я знаю нечто, что может заставить вас передумать, – говорит мне Джона.
– О чем это вы?
Глупый вопрос. Я и так знаю, о чем он. О большой лжи, которую Сэм мне скормила. Тот факт, что Джона владеет информацией, недоступной мне, доводит меня буквально до белого каления.
– Просто скажите мне, что вам известно, Джона.