Ты создана для этого

Чушь!

Я все время пытался, после того как в Нью-Йорке все пошло наперекосяк. Тогда Тесс непрестанно твердила одно и то же, что я обязан заплатить за все, что сделал. Я подумал, что нужно что-то менять. Что у меня появится шанс изменить свою жизнь. Что я могу попытаться. Но все осталось по-прежнему.

Ничего никогда не меняется.

Потому что все женщины одинаковы. Это закодировано в их ДНК.

Фрэнк

Атмосфера в доме накалена до предела. Сэм и Мерри бродят как привидения. Он постоянно находится в полупьяном угаре, она – в оцепенении.

Его не было почти целый день вчера. Уехал куда-то на машине, оставив нас с Мерри вдвоем в доме. Она не вымолвила ни слова, почти восемнадцать часов крепко спала. Один раз я просунула голову в дверь спальни, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Укрывшись одеялами, она отгородилась от этого мира.

Мерри ничего мне не рассказала. Свидетель. Какой свидетель? Не могу представить, кто бы это мог быть.

Я приготовила обед и стала смотреть расписание авиарейсов. Без сомнения, пора мне отсюда уезжать. Сейчас, когда Мерри оправдали и она свободна. Честно говоря, не могу дождаться момента своего отъезда. Сбежать от всей этой тоски, цинизма и порочности, которыми наполнена их жизнь. Теперь, когда поднят занавес и сброшены маски, она выглядит совсем по-другому.

Думаю, что последую прежде намеченному плану и полечу в Италию. Впрочем, могу отправиться куда угодно.

У меня есть друзья и в других частях мира, много друзей. Они наперебой приглашают меня в гости: «Приезжай ко мне. Я буду ждать, Фрэнк». И я приеду.

Ален – в Париже, Орен – в Брюсселе, только что переживший развод Николай – в небоскребе в Гонконге.

Да, это будет новая глава в моей жизни. Передо мной открывается целый мир новых возможностей. И я чувствую, как меня охватывает радостное возбуждение.

Пришло время взять в руки лопату и выкопать себя. Это был один из принципов моей мамы. По ней всегда было видно, что она из деревни. Но мама была права. И я научилась работать лопатой. Создавала свою удачу сама, направляла свою жизнь в нужное русло.

– Ты же мне в дочери годишься, Фрэнсис, – сказал Джеральд, но я приложила палец к его губам и мотнула головой. Тогда мне было шестнадцать.

– Я тоже этого хочу, – нежно прошептала я, пытаясь его обольстить.

На мне было новое нижнее белье, красное и дешевое. Отец Мерри питал слабость к малолеткам, и все об этом знали. Я поцеловала его и стала вести рукой вниз по его брюкам, копируя жесты тех соблазняющих женщин, которых видела в фильмах. Терла его член, пока тот не затвердел в моей ладони. Он укусил мою грудь, одной рукой толкнул меня, и я распласталась на кухонном столе.

Потом его лицо исказилось страхом. Он с ужасом смотрел на меня, бледный и голый, словно испуганный ребенок. Он весь дрожал.

– Что же я наделал?

– Полагаю, мне не стоит ничего рассказывать Морин или Мерри? – сказала я. – Даже не помышляю об этом.