Но она вызывающе смотрела на меня и улыбалась:
– Нет, это мое.
– Ты украла это у меня! – обычно кричала я.
А она смеялась, пожимала плечами и отвечала:
– Нет, Мерри, ты ошибаешься. У меня это уже давно.
Я помешивала кипящие на медленном огне овощи на плите и прислушивалась к тому, что рассказывала Фрэнк своим друзьям по скайпу. Наконец та вышла из комнаты, продолжая смеяться.
– Мой друг Уилл такой забавный, – сказала она.
Я налила ей стакан воды, пытаясь быть гостеприимной хозяйкой и держать все под контролем. Надо вести себя хорошо. Разве не этому меня учили? «Ведите себя хорошо, девочки». Да. Именно этого хотели наши мамы.
– А где Сэм? – спросила Фрэнк.
– В студии, – ответила я. – Монтирует отснятый материал для гётеборгского проекта.
– Пойду посмотрю, как он справляется, – сказала она и упорхнула, оставив меня наедине с овощами цвета блевотины.
Я хочу, чтобы она оставила нас. Мне просто необходимо, чтобы она наконец уехала. Она все прибрала к своим рукам. Она меня раздражает и даже пугает. Наш дом разваливается, как карточный домик. Все, что я создавала, уничтожается. Рушится вся моя жизнь, в которую я не хотела ее впускать. Я должна остановить ее.
Мне нужно придумать, как заставить ее убраться, но при этом не выглядеть инфантильной и недовольной.
В противном случае Сэм будет насмехаться надо мной.
– О, да ты ревнуешь, – скажет он.
Да он просто придет в восторг и не будет чувствовать за собой никакой вины.
– Вы, женщины. Как же трудно вас понять, – непременно скажет он.
Сэм считает, что женщин надо держать под контролем, по его словам, «сопровождать», полагая, что женщины не умеют самостоятельно принимать важные решения. Не уверена, имеет ли он в виду всех женщин или только меня.
Фрея позвала меня из гостиной.
– Конор обкакался, – сообщила она.