– Что не так?
– А если они всех перестреляли?
– Не перестреляли.
– Я говорю “если”. Предположим, что они перестреляли всех, потому что только так они могли быть уверены, что убили того, кого хотели. И предположим, потом пришла полиция и обнаружила все эти трупы, всех этих застреленных людей на улице. Что бы подумали копы?
– Что бы подумали копы? Даже не знаю. Может быть, что это какой-то маньяк, который убивает прихожан.
Гурни кивнул.
– Именно. Особенно, если бы в тот же день они получили письмо, где было бы сказано, что верующие – последние твари и автор намерен истребить их всех.
– Но… погоди, – во взгляде Мадлен читалось недоверие. – Ты предполагаешь, что Добрый Пастырь убил всех этих людей, потому что не мог точно определить, кто его настоящая цель? И что он просто стрелял в людей, которые ехали на машине определенной марки, пока не убедился, что нужный человек убит?
– Я не знаю. Но собираюсь в этом разобраться.
Мадлен покачала головой.
– Просто я не понимаю, как… – Ее прервал звонок домашнего телефона у холодильника. – Возьми ты. Это, наверное, сам знаешь кто.
Гурни взял трубку. Это и правда был он.
– Ну что, принял свой гребаный душ?
– Доброе утро, Джек.
– Получил твое письмо – следственную версию и список вопросов.
– И что?
– Твоя мысль в том, что стиль манифеста противоречит поступкам убийцы?
– Да, можно так сказать.
– Ты говоришь, медэкспертиза доказывает, что убийца – человек слишком практичный, слишком хладнокровный, чтобы думать те мысли, которые мы читаем в манифесте. Мой бедный маленький мозг правильно понял?
– Я говорю, что здесь какая-то неувязка.