Посмотрев туда, откуда исходил звук, Гурни в лунном свете увидел черный прямоугольник открытого люка. На дальнем конце люка была видна слабая тень – видимо, там кто-то стоял.
Действительно стоял. Послышался хриплый шепот.
– Сесть за стол, детектив. Руки на голову.
Гурни невозмутимо подчинился.
– У меня есть вопросы. Отвечать надо сразу. Понял?
– Понял.
– Если ты отвечаешь не сразу, я подумаю, что ты лжешь. Понял?
– Да.
– Хорошо. Вопрос первый. Клинтер придет?
– Я не знаю.
– По телефону ты сказал ему не приходить.
– Да.
– Ты думаешь, он все равно придет?
– Возможно. Я не знаю. Он непредсказуемый человек.
– Это правда. Продолжай говорить правду. Пока ты говоришь правду, ты жив. Понял?
– Да. – Голос Гурни звучал спокойно, как часто бывало в экстремальных ситуациях, но внутри он был полон страха и гнева. Страха за будущее и гнева на себя за столь самонадеянный просчет.
Он предположил, что Добрый Пастырь придет ко времени предполагаемой встречи, которое он, Гурни, сам обозначил в разговоре с Ким, и появится в хижине за два-три часа до полуночи. В суматохе фактов, вопросов и догадок, кружившихся у него в голове, он не предположил той очевидной возможности, что Добрый Пастырь придет в хижину раньше – может быть, даже часов за двенадцать.
О чем, черт возьми, он думал? Что Добрый Пастырь мыслит логически, а в хижину разумно прийти за несколько часов до полуночи? Поэтому он так и поступит, решено, двигаемся дальше? Боже, какой идиотизм! Гурни сказал себе, что он всего лишь человек, что все ошибаются. Но от этого его ошибка не стала менее смертельной.
Хриплый полушепот стал громче:
– Ты надеялся выманить меня сюда? Застать врасплох?