Мастер теней

Так думал Дима Бзикадзе, выпивая после душа первую за сегодня чашку кофе и размышляя о предстоящем дне. Обычно день для Димы начинался в два часа пополудни, не раньше. Сегодня же он проспал, уже четыре, надо торопиться. Кофе, который ему вручила на кухне абсолютно голая Ирка Бодун, был отвратительным. Вкус скрашивали только 20 граммов добавленного в кружку арманьяка.

Волосы Димы после душа еще не просохли, и тяжелые капли воды падали на плечи и спину, неприятно холодя кожу.

– Ты одеваться-то собираешься? – поинтересовался он, отхлебывая кофе и морщась.

– Что, не нравится? – съязвила Ирка и хихикнула. – Как сумела, так и приготовила.

– Это явно не твой конек, – подтвердил Дима и повторил: – Так ты оденешься или так и будешь ходить в чем мать родила? Накинь хоть что-нибудь.

– А зачем? – Ирка вяло потянулась и вздохнула. – Как говорила Коко Шанель, на женщине должно быть только несколько капель духов.

– Так это в спальне! Но не на кухне же, – возразил Дима.

– А может, ты после кофе меня захочешь, почем я знаю… Вот и жду.

– Чего? – усмехнулся Дима.

– Когда ты меня трахнешь. Я же к тебе для этого приехала, помнишь, – пояснила Ирка и насмешливо посмотрела на него. – Или слабо?

– Слушай, я реально не могу сейчас. Столько дел. К тому же после пьянки я ведь кончить не смогу: буду только впустую елозить. Да и сомнительное это удовольствие. Давай я тебе лучше порошку дам, вместо того чтобы впустую трепаться?

– Да больно ты мне нужен, – надменно хмыкнула Ирка, демонстративно раздвинув перед Димой ноги, и начала теребить средним пальцем левой руки клитор под клочком рыжей шерстки на выпуклом лобке. – Я могу себя и сама удовлетворить.

– Так что, будешь и дальше заниматься онанизмом или нюхнешь дорожку?

– А ты не спрашивай, а угощай. И не одну, а две, как вчера обещал. Я помню.

– Неужели? – съязвил Дима. Достал из нижнего ящика тумбочки жестяную баночку из-под монпансье, открыл ее, осторожно вынул бумажный пакетик и, осторожно высыпав дозу на бритвенное зеркальце, неожиданно бережно положил его на середину кухонного стола. Ирка, не переставая онанировать, оглянулась, заметила на краю раковины гору грязных коктейльных стаканов, в одном из которых торчала забытая трубочка, дотянулась до нее правой ногой и, прихватив трубочку пальцами, ловко выдернула ее из стакана; согнув ногу, взяла ее свободной рукой.

– Ну ты и артистка, – удивился Дима, – совсем как дрессированная обезьяна, можешь в цирке выступать.

– Я и не такое умею, – невозмутимо ответила Ирка, кладя трубочку на стол перед собой. – Пять лет на художественную гимнастику ходила. Хоть чему-то научили, не зря же меня родители мучили. Нас там такое заставляли делать, даже вспомнить стыдно. Теннисные мячики учили жопой со стола снимать, чтобы ягодичные мышцы натренировать. Я, кстати, умею заниматься любовью, стоя на одной ноге, так что зря ты не захотел. Ну да ладно, проехали.

С этими словами Ирка, взяв со стола кухонный ножик, довольно ловко разделила маленькую белую горку порошка на две равные узкие полоски, пододвинув заранее зеркальце поближе. Затем отрезала от коктейльной трубочки небольшую часть и, прихватив ее большим и указательным пальцами, быстро вдохнула через обрезок порошок: сначала левой ноздрей, а затем правой.

– Ой, блядь, хорошо… – хрипло выдохнула она и перестала онанировать, замерла, откинув назад голову и закрыв глаза, а затем медленно выпустила воздух через сведенные в трубочку губы.

– Ну как, забрало? – поинтересовался Дима, с интересом наблюдая за телодвижениями голой Ирки.