Инквизитор

«А что, если это злые мысли?»

Профессор, по-прежнему не замечаемый своими студентами, старался не бросать тень на блокнот Лидии, когда подошел к ней сзади. Ее девичий почерк отвечал всем традиционным гендерным клише: чистый, аккуратный, витиеватый.

Каспар? – стояло в самом верху сероватого листка. Ниже в скобках она записала кое-какую информацию, которую почерпнула из текста: (врач / отец дочери? / Гамбург? / врачебная ошибка?)

Следующий столбец был посвящен Инквизитору. Профессор грустно улыбнулся, когда прочел последнюю мысль с тремя вопросительными знаками и двойным подчеркиванием.

Инквизитор = Йонатан Брук (доктор, коллега, членовредительство, мотив???)

Последний вопрос был, видимо, достоин отдельного абзаца:

МОТИВ

Мучать Софию? Помешать Софии рассказать то, что она знает? О Каспаре? О дочери Каспара?

Следующие строчки он разглядел с трудом, потому что Лидия закрывала части слов локтем.

Появление в больнице = случайность? (Какое отношение к этому имеет Том? Какая связь существует с другими жертвами?) – вот что он прочитал. Последнее предложение было однозначно и написано заглавными буквами:

МЕСТЬ ИНКВИЗИТОРА?

Ветер снова ударил в окна, и Патрик впервые поднял глаза, правда ненадолго – лишь для того, чтобы взять бутылку воды. Он не заметил, что руководитель психиатрического эксперимента не сидит на своем месте, а стоит у него за спиной.

«Поразительно, – подумал профессор и отвернулся от записей Лидии. – Поразительно, как, несмотря на ложные выводы, в итоге все равно приходишь к правильному, решающему вопросу».

Его взгляд, словно притягиваемый невидимым магнитом, переместился обратно к камину – отсюда казалось, что его пасть специально засыпали мусором и строительными отходами, чтобы огонь никогда больше не поделился ни одной тайной.

Бумага сухо хрустнула, как сустав пальца, когда Лидия перелистнула медицинскую карту на страницу 161.

Патрик, который читал медленнее, лишь через несколько минут последовал за ней в мир воспоминаний Каспара.

Медицинская карта № 131071/VL

Флешбэк

В своем сне Каспар воспринимал печаль как живое существо. Ее тело состояло из множества насекомых, напоминающих клещей, которые впились в его душу и высасывали из него всю радость.

Только он открывал рот, чтобы извиниться перед своей беззащитной, оставленной им одиннадцатилетней дочерью, в глотку ему залезал новый рой клещей, жаждущих и голодных, с острыми хоботками, готовых проникнуть в слизистые его трахеи и пищевода и напиться его жизненных сил. Он знал, что уже никогда не станет счастливым. Не после такой ошибки.