Алтарь Эдема

Лорна уже и сама ломала голову над этим вопросом. И хотя наверняка тут не скажешь, догадка у нее сложилась довольно однозначная.

– Думаю, по той же причине, почему отпустили нас… а точнее, отпустили детей.

– Что вы имеете в виду?

– Дитя непорочно. Его нейронная сеть еще в зачаточном состоянии. По-моему, там, на вилле, старшие распознали, что дети столь же чисты. В ту минуту противостояния встретились два коллективных разума. Один – чистый и невинный, а второй – доведенный пытками до психопатии. Полагаю, старший коллективный разум понял, что юное племя для него утрачено, что оно сулит ему только отраву и боль.

Лорна вспомнила выражение муки и горя на лице Адама, когда один из малышей протянул ему руку.

– Так что они сделали единственное, что могли, – заключила она. – В качестве последнего дара и жертвы отпустили младших.

– А дальше? Как по-вашему, они знали, что обречены?

Перед мысленным взором Лорны встало прощальное выражение лица Евы, полное умиротворения и смирения с участью.

– По-моему, да.

Беннетт надолго погрузился в раздумья, попыхивая трубкой. И наконец подобрался к вопросу, терзавшему его в первую голову:

– Почему же они заступились за меня? Что-то тут не сходится. Монстры собирались меня прикончить…

– Быть может, ответ известен вам лучше, чем мне.

Беннетт посмотрел на нее долгим взором. В глазах у него стояли слезы. Он нуждался в советчике, чтобы кто-то наставил его на путь. Лорна сомневалась, что он этого заслужил, но взяла пример с детей.

– Они заступились и за меня, – проронила она. – Пусть и не в состоянии испытывать к нам столь же тесную привязанность, как друг к другу, полагаю, они наделены весьма сильным даром сопереживания. Они почувствовали в вас нечто заслуживающее спасения.

– Но что это может быть? Все, что я делал… все, на что я закрывал глаза… а порой и не закрывал…

– Не знаю, – покачала она головой. – Я не могу заглянуть к вам в сердце. Но может быть, они распознали возможность, что вы искупите содеянное. И посреди всего этого кровопролития не могли позволить перечеркнуть ее.

Отвернувшись, Беннетт спрятал лицо в ладонях. Плечи его затряслись.

– Что я натворил?! – негромко всхлипнул он.

– То-то и оно. Дело не в том, что вы натворили, а в том, что вы еще можете сотворить.

И едва эти слова сорвались с ее губ, как глубоко проникли в душу и к ней самой. Лорна так долго позволяла прошлому диктовать нынешнюю жизнь, кроить себя, отгораживать от людей, держать взаперти в чистилище собственной вины. С этим покончено. Последние слова Джека снова зазвучали у нее в ушах.