Ярость

Он постучал по рюмкам и жестом заказал себе и Анне еще. А потом подытожил услышанное:

– Если я правильно понял, убийца твоего отца купил себе свободу информацией. С точки зрения морали это скверно и достойно осуждения, но эта практика распространена повсеместно. Информаторы, свидетели обвинения, предатели…

Он прервался. Хозяин поставил перед ними водку. Анна Катрина моментально осушила рюмку.

Веллер продолжил:

– Он получил новое имя, доктор Вольфганг Штайнхаузен, и снова внедрился в преступную организацию. И теперь информирует о ней прокуратуру, своего руководящего офицера или кого бы там ни было.

Анна Катрина кивнула. Веллер перешел к сути:

– И Уббо обо всем этом знал.

Анна Катрина закашлялась, словно проглотила водку только теперь.

– Как он мог так поступить со мной? – спросила она, и на ее лице снова отразилось бездонное разочарование.

Веллер выступил в защиту Уббо:

– Он наверняка хотел как лучше. Хотел защитить тебя…

– Но защитил убийцу моего отца, – парировала Анна Катрина. Она спорила с такой жесткостью, словно ее подвергли мгновенной заморозке. В глазах появился лихорадочный блеск, но не из-за алкоголя, а из-за зародившейся жажды борьбы. – Нужно было пристрелить его тогда, на Шпикероге. Но я, к сожалению, прострелила ему только колено.

Хозяин, который выглядел так, будто знал толк в хорошей еде, невольно услышал ее слова и покосился на телефон. Он задался вопросом, обсуждают ли они какой-нибудь фильм или ему следует позвонить в полицию. Потом он налил себе водки.

– У тебя есть фотография? – спросила Анна Катрина. – Как он теперь выглядит?

Веллер уставился на барную стойку.

– Тикеттер занимается этим вопросом. Проверяет камеры наблюдения…

Ответ вызвал у Анны Катрины уважение. Веллер наслаждался ее благодарным взглядом.

– Я доберусь до него, Франк… Доберусь…

– Мы доберемся до него, Анна. Мы.

– Тебе лучше в этом не участвовать.