Пророк

Кент понял это по дороге домой. Первым его побуждением было оправдать себя, объяснить. Единственное, что он говорил Адаму насчет убийства Клейтона Сайпса, — не делать этого, даже не думать об этом. Так и сказал, и при желании можно было спрятаться за этими словами.

Как он прятался за Адамом с того момента, как появился Клейтон Сайпс.

Хватит. Есть разные уровни честности — правда твоих слов и правда твоего сердца, когда ты произносишь эти слова. И они не всегда совпадают.

Теперь Кент вспоминал тот день, когда назвал имя Сайпса Адаму. Фотография брата, испачканного чужой кровью. Разбитая и опухшая рука. И как тот, не моргнув глазом, заявил, что жалеет, что у него не было возможности убить Гидеона Пирса.

«Я знал, что он это сделает, если сможет, — подумал Кент. — Я знал».

Он вспомнил неловкое чувство, которое охватило его, когда они с Колином Мирсом смотрели запись старого матча. Тогда он не мог объяснить это чувство — или не захотел копать слишком глубоко, или у него не хватило смелости признаться. Теперь Кент понял причину. Он смотрел, как они построили игру — выставили Адама вперед, позволили ему принимать все удары, делать грубую работу, понимая, что за его спиной они будут в безопасности, недосягаемы для противника, — и понимал, что он точно так же поступает с братом. Но предпочел отвернуться.

Я не знал, что он сможет его найти.

Это правда. Но Кент точно знал, что, черт возьми, сделает Адам, если найдет его.

Челси просила об алиби. Он мог его предоставить, но подумал, что может сделать кое-что большее. Кент понимал то, что не понимал Адам, и в этом был шанс все исправить, избавить брата от того ада, который принадлежал Кенту. Он привел сюда Гриссома, Гриссома и Сайпса — и пришло время держать ответ. Он больше не будет прятаться, не будет уклоняться от драки. Удары, которые еще осталось нанести, он нанесет сам — давно пора.

* * *

Сегодня Адам не находил слов для Мэри. Он все сделал как надо: два раза постучал, зажег свечи в правильном порядке, но слова не приходили.

Он просто сидел на полу, размышляя о том, что натворил. Родни Бова, обвиненный в тяжком преступлении. Клейтон Сайпс, застреленный и брошенный на берегу озера Эри. Все это и раньше было ужасно, но имело цель. Эти действия были необходимы — единственный способ расплаты, который что-то значит в этом мире. То, что он сделал, было жестоко, но справедливо.

Теперь он узнал, что это был не тот человек. И что теперь получается?

— Прости, — наконец сказал Адам. Обычно это были последние слова, обращенные к Мэри, но сегодня они стали единственными.

Кто-то постучал в дверь внизу. Первая его мысль была о полиции, но потом стук повторился, и Адам понял, что стучат не в парадную, а в боковую дверь. Семья обычно пользовалась боковой дверью, а гости входили через парадную.

Кент.

Адам встал и вышел из комнаты Мэри, не погасив свечи. Спустился по лестнице, прошел через кухню, распахнул дверь и увидел младшего брата. И пожалел его. Вид у Кента был неважный. Страдающий.

— Ты виделся с Челси, — сказал Адам.

— Да.

Адам почему-то не удивился.

— Что она тебе сказала?