Кладбище домашних животных

– Иди сюда. – Она ласково притянула его к себе, но не за руку. – Сегодня придет Санта-Клаус, – тихо пропела она, улыбаясь одними уголками губ. – Он знает, спишь ты или нет… ой, Луис, что это у тебя?

– Точно не знаю, но оно явно не спит, – сказал Луис, сбрасывая халат. – Может быть, если мы постараемся, у нас получится уложить его спать до того, как придет Санта-Клаус, как думаешь?

Она приподнялась на локте; он чувствовал ее теплое, вкусное дыхание.

– Он знает, вел ты себя хорошо или плохо… так что веди себя хорошо… Ты хорошо себя вел, Луис?

– Ну да, – ответил он не совсем твердым голосом.

– Давай-ка посмотрим, на что способны хорошие мальчики, – сказала она.

* * *

Секс был хорош, но Луис не заснул сразу по окончании, как это обычно бывает после хорошего секса, когда ты просто отключаешься от всего – от себя самого, от жены, от жизни. Этой рождественской ночью он лежал в темноте, слушал глубокое и ровное дыхание Рэйчел и думал о мертвой птице на пороге – об этом подарке, который Черч преподнес ему на Рождество.

Не забывай обо мне, доктор Крид. Я был живым, потом мертвым, и вот я снова живой. Я описал полный круг и пришел, чтобы сказать тебе, что когда возвращаешься с той стороны, у тебя ломается урчалка, но появляется вкус к охоте; я пришел, чтобы сказать, что человек растит что может и заботится о посевах. Не забывай, доктор Крид, я тоже расту в твоем сердце, у тебя есть жена, дочь и сын… и есть я. Помни о тайне и ухаживай за своим садом как следует.

В какой-то момент Луис заснул.

31

Зимние праздники шли своим чередом. Вера Элли в Санта-Клауса была восстановлена – по крайней мере на время – следами в камине. Гейдж радостно разворачивал подарки, периодически отвлекаясь на то, чтобы сжевать особенно вкусный на вид кусок оберточной бумаги. В этом году под конец дня уже оба ребенка решили, что коробки гораздо интереснее новых игрушек.

На Новый год к ним зашли Крэндаллы, и Луис постоянно ловил себя на том, что присматривается к Норме, мысленно оценивая ее состояние. Она была бледной, какой-то почти прозрачной и вообще выглядела неважно. Его бабушка сказала бы, что Норма начала «сдавать», и в данном случае это соответствовало действительности. Руки Нормы, обезображенные артритом, сплошь покрылись пигментными пятнами. Волосы потускнели и, кажется, поредели. Крэндаллы ушли домой около десяти, так что Криды встретили Новый год вдвоем, сидя перед телевизором. В тот вечер Норма была у них в гостях в последний раз.

Рождественские каникулы выдались слякотными и дождливыми. Конечно, внезапная оттепель значительно сократила расходы на отопление, но такая совсем не январская погода навевала тоску и уныние. Луис работал по дому, делал книжные полки и посудные шкафчики для Рэйчел и модель «порше» для себя. Занятия в университете возобновились двадцать третьего января, и Луис был рад вернуться на работу.

Эпидемия гриппа все-таки грянула – буквально через неделю после начала семестра, – так что работы хватало с избытком. Луис проводил в поликлинике по десять, иногда по двенадцать часов в день и возвращался домой совершенно измотанный, но его это совсем не расстраивало.

Зима вернулась двадцать девятого января. В тот день пошел снег, была жуткая метель, температура резко упала ниже нуля, и потом всю неделю стояли морозы. Луис был в процедурной, проверял, как срастается сломанная рука молодого человека, который очень надеялся – напрасно, по мнению Луиса, – что весной уже сможет играть в бейсбол, и тут одна из медсестер просунула голову в дверь и позвала его к телефону. Сказала, что звонит жена.

Луис пошел в кабинет и взял трубку. Рэйчел плакала, и он сразу встревожился. Элли, подумал он. Упала с санок и сломала руку. Или разбила голову. Ему сразу вспомнились те ненормальные парни на тобоггане.

– Что-то с детьми? – спросил он. – Рэйчел?

– Нет, нет, – проговорила она и расплакалась еще сильнее. – С детьми все хорошо. Это Норма, Лу. Норма Крэндалл. Она умерла сегодня утром. Около восьми, сразу после завтрака, как сказал Джад. Он заходил, спрашивал, дома ты или нет, а ты уже полчаса как уехал. Он… ой, Луис… он казался таким ошеломленным, таким растерянным… таким старым… слава Богу, что Элли не было дома, а Гейдж еще маленький и не понимает…

Луис нахмурился. Несмотря на ужасную новость, сейчас его больше всего беспокоила сама Рэйчел. Беспокоило ее отношение. Все то же самое. Что бы ни происходило, главное – чтобы дети ничего не узнали. Смерть – ужас, смерть – тайна, которую надо хранить от детей, точно так же, как викторианские леди и джентльмены ограждали детей от любых знаний о сексе, ведь детям незачем знать неприглядную, гадкую правду.

– Господи, – сказал он. – Сердце?

– Не знаю. – Рэйчел уже не плакала, но ее голос был хриплым и сдавленным. – Ты приедешь, Луис? Ты его друг. Мне кажется, ты ему нужен.