— За мной следят!
— Вот как? Вы видели этого человека.
— Н-нет. Просто такое ощущение… Как будто на меня кто-то смотрит. Ну вы знаете…
Арина кивнула:
— Это когда вы на улицу выходите?
— Ну да. Дома-то как? Я на шестом этаже живу. Без лифта! — добавила она с понятной в ее возрасте гордостью.
Арине вспомнилось бессмертное «соседи пускают мне скрозь розетки отравляющих газов». Но нет, не похоже, чтобы отставная актриса начала впадать в маразм и жаловаться на подглядывание через окна шестого этажа. Как говорят психиатры, связь с реальностью еще не утрачена.
— И почему вы решили, что следит именно убийца?
— Кто же еще? Это ведь началось после… ну после того… случая. Иначе… кому я нужна, следить за мной?
— Но вы уверены, что слежка вам не…
— Не мерещится? Думаете, старуха из ума выжила? Нет, мне не мерещится. Хотя…
— Что?
— Знаете, а вы правы. Почему я решила, что это именно тот убийца? Глупо. После этого не значит вследствие этого, правда?
— Ну… это одно из основных положений логики, — ободряюще улыбнулась Арина.
Впрочем, в ободрении Марионелла Селиверстовна, похоже, не нуждалась. Глаза заблестели, она явно повеселела.
— Вот и я о том же! Но все так совпало… На самом деле я же не потому к вам пришла. Следят-то, может, и не следят… Хотя я уверена! Но, может, это старость.
Ничего себе старость, подумала Арина. Хотела бы я в ее возрасте так выглядеть и так двигаться. Легкая, стройная, да и лицо… Метров с десяти и не поймешь, что старушка уже. А сзади или сбоку и вовсе.
— Что вы, Марионелла Селиверстовна, какая еще старость!
— Ай, бросьте! — отставная актриса кокетливо махнула затянутой в кружевную митенку ладошкой. — Годы-то никуда не деваются. Может, я в маразм потихоньку впадаю. Вы правильно говорите — с чего я решила. Может, тот… случай действительно вовсе ни при чем. Понимаете, я как раз перед тем — ну, может, дня за два — встретила бывшего мужа. Точнее, не встретила, а… Господи, да что я сегодня в словах-то путаюсь! В общем, я его увидела и мигом в сторону. В подворотню. Как мышка в норку. Совсем не хотелось в воспоминания пускаться, а больше нам и говорить-то не о чем.
— Он вам так неприятен?