— Что вы! Марик… — она мечтательно вздохнула. — Мирослав, но его все почему-то Мариком называли. Он был прекрасный, я влюблена была как кошка. Была. И он… был. А сейчас! — она сокрушенно покачала головой. — Не то чтобы толстый, но какой-то обрюзгший, вялый, тусклый, как застиранная тряпка. Я даже сама, на него глядя, старой развалиной себя почувствовала.
— До развалины вам далеко.
— Да я стараюсь. Но… может, я тогда недостаточно быстро спряталась? Может, он тоже меня заметил? А подойти опасается. Потому что… ну ведь правда, мне до развалины еще далеко, а он… Вот и ходит за мной. Может такое быть?
— Может, конечно. И вы теперь хотите, чтобы полиция, ну или я даже, ему выговор сделали? Чтобы он вас в покое оставил?
— Нет-нет, это пустяки. Если это вправду Арик… как же это я не догадалась! Напридумывала, сама себя запугала. А ведь это даже трогательно. Какая полиция, что вы. с этим я разберусь. Уж что-что, а с мужчинами я всегда умела обращаться. У вас есть муж, деточка? Ну или возлюбленный?
— Есть, — ответила Арина и сама удивилась — зачем она это сказала.
— Мой вам совет. Знаете, что самое-самое главное, чтобы любовь свою не профукать? Не давайте ему садиться вам на шею.
— Марионелла Селиверстовна, это все очень интересно, но вы же понимаете…
— Простите старуху! — дама кокетливо улыбнулась. — Разболталась. Я же и вправду не затем пришла. Вы говорили, что если я что-то вспомню, вам сообщить.
Ну да, ну да. Арина вручила тогда даме свою визитку и велела звонить «если что».
— Могли бы просто позвонить, зачем же так утруждаться.
— Ничего, прогулки полезны.
— То есть, вы что-то вспомнили? — поторопила ее Арина. — Про тот день или?
— Про то утро. Раннее утро же было, парк такой красивый, когда солнце только встает. Хотя он всегда красивый… Ох, простите, опять я в сторону. Да, я вспомнила. Я вам тогда неправду сказала. Ну то есть не неправду, а… как же это объяснить. У Честертона есть про это чудесный рассказ. Стоит полицейский и уверяет начальника, что за время его дежурства мышь не проскочила. А прямо под его ногами, на свежевыпавшем снегу — следы!
— Да-да, я помню этот рассказ. Его нередко в пример свидетельской слепоты приводят. Известный эффект. Свидетель видит униформу, а не человека.
— Вот именно! Я сказала тогда, что никого не видела, а после думала, думала. Видела!
— Неподалеку от места?
Престарелая звезда оперетты разочарованно вздохнула:
— Не совсем. Раньше. Дайте бумагу, я попробую нарисовать.
Арина развернула на столе распечатанный план парка.