Возьми меня за руку

Так прошел час. Они допили бутылку, и Джо даже не стала протестовать, когда Бен откупорил еще одну.

– Ну, а как насчет Фермана? – спросил он. – Таких больше не делают, а?

– Он мне нравится, – ответила Джо. А потом, словно чтобы объясниться, добавила: – Кэррик говорит, он потерял дочь.

Она тут же невольно подумала: почему я упомянула именно об этом? Бен откинулся на спинку стула, глядя куда-то вниз.

Они погрузились в молчание. В воздухе плавали невысказанные слова, желающие воплотиться в жизнь. Радость куда-то улетучилась. Все дороги снова вели в одно и то же место – к тем жутким мгновениям после того, как узистка оставила их одних, когда живот Джо еще казался скользким от геля-смазки.

– Пол говорит, ты… обратился за помощью, – наконец произнесла Джо.

Бен поставил бокал на стол, посмотрел на нее, кивнул:

– Еще рано делать выводы, но у них там дело поставлено неплохо. Господи, может показаться, что я совершенно ужасный, но если бы ты знала, какие туда ходят ребята…

– Я рада, – сказала Джо.

Бен снова отхлебнул вина.

– Честно говоря, жалею, что не сделал этого раньше.

Джо склонила голову набок. И мы все жалеем.

Она повернулась к нему спиной, соскользнула с табурета, прошла под стеклянными потолочными панелями оранжереи к дверям, ведущим во внутренний дворик. В этой кухне ей было до клаустрофобии тесно, но чернота за окнами лишь отражала клаустрофобию обратно. Повернув тугую ручку, Джо раздвинула двери, впуская порыв прохладного ветра. Продолжался слабый дождь, влага сеялась на клумбы.

По отражению в стекле было видно, что Бен тоже встал с табурета.

– Джо, я знаю, я все просрал. Но я в этом раскаиваюсь.

– Знаю. Ты говорил. Уже сто раз.

– И сейчас я говорю серьезно. Ну, то есть… я всегда говорил серьезно. Просто, похоже, сейчас я по-настоящему все понимаю. Я… я много о себе понял за эти несколько месяцев. Даже не думал, что можно столько о себе узнать, что во мне столько всего есть… не знаю, понятно ли я говорю. Господи, у меня даже не получается нормально выразиться…

Джо повернулась к нему. Он стоял, обхватив ладонями щеки, словно, нажимая на челюсть, можно заставить рот сформировать слова и вытолкнуть их наружу.

И она подошла к нему. Не могла удержаться. Положила руки ему на плечи. Бен не плакал, но на его лице было написано такое отчаяние, что Джо притянула его к себе. Почувствовала, как он склоняет голову к ее голове.

– Ничего страшного, Бен, – проговорила она.