ДНК

– Но все равно нужно проверить. Насколько я помню, большинство жалоб в Директорат службы здравоохранения поступает именно на врачей родильных отделений. А заслуженные они или нет – это уже другой вопрос.

– Хорошо, я проверю. – Рикхард задумчиво смотрел куда-то в глубину офиса, ни на чем не фиксируя взгляд. – Дельный пункт. Должно быть, это страшный удар для родителей – потерять новорожденного ребенка или сознавать, что тот получил родовую травму, которой можно было избежать…

Хюльдар принял суперспокойный вид, в душе надеясь, что беседа не перескочит на ребенка, которого Карлотта потеряла в результате выкидыша и которым она, возможно, была беременна от Хюльдара.

Он уже получил отведенную ему на всю жизнь порцию спазмов в желудке от страхов по этому поводу. С самого ноября, когда Рикхард в третий раз с гордостью объявил всему отделению, что станет папой, и до того момента, когда полушепотом сообщил Хюльдару, что у Карлотты случился выкидыш, Хюльдар ходил с таким чувством, будто у него самого что-то росло в животе. Особенно после того, как он, собравшись с духом, спросил, на каком сроке была Карлотта, и с ужасом понял, что это может быть его ребенок.

После выкидыша Рикхард был буквально сражен горем, и это только усилило брожение внутри Хюльдара; в нем боролись два чувства – сострадания к ним обоим и облегчения оттого, что не надо было больше переживать и мучиться вопросом, будут ли у ребенка карие глаза, как у Хюльдара, или небесно-голубые, как у обоих его родителей.

Хуже всего, однако, было чувство стыда за то, что он предал своего напарника. Они, может, и не были особо близкими приятелями, но Хюльдар проработал с Рикхардом дольше, чем с кем-либо другим, и с ним у него установился более тесный контакт, чем с другими сотрудниками в отделении. Это предательство было совершенно непростительным, а главное – совершенно непостижимым. Если, конечно, не принимать во внимание исключительную красоту Карлотты. Стоило ей лишь, игриво улыбнувшись, заглянуть ему в глаза, и он забыл обо всем, дав волю первобытному инстинкту. Он знал, что Карлотта осталась одна – Рикхард как раз уехал из города на учебные стрельбища, – и все, казалось, складывалось как нельзя лучше. Такой возможности ему больше никогда не представилось бы… Идиот! Где были его мозги?

Откашлявшись, Хюльдар потер ладонью пересохшее горло.

– Вот именно. Наш человек может вполне оказаться в списке родителей, подавших жалобу на этого Сигвалди в связи с чем-нибудь, случившимся при родах.

– Как скажешь. Но, насколько я знаю, у него среди пациентов, наоборот, очень хорошая репутация. Карлотта в свое время хотела попасть к нему, но было не пробиться – столько желающих! Нужно планировать беременность за несколько лет вперед, чтобы он смог ее вести. Если б в его послужном списке были ошибки, к нему относились бы по-другому.

– Все равно проверь; это такие вещи, которые мы обязаны проверять. И да, если верно то, что говорит дочка про другую возможную жертву, то у нас очень мало времени.

– Зачем убившему жену врача из-за его халатности убивать еще кого-то? – без околичностей, как было свойственно ему одному, бухнул Рикхард. – Не логичнее ли было прикончить самого врача? При чем тут его жена?

– Я не говорю, что уверен в связи между убийцей и Сигвалди. Но мы не можем исключить такое, даже если тебе это кажется нелепым. – Ответы на вопросы Рикхарда беспорядочно теснились у него в голове. – Мы ведь не знаем, может, он намеревался убить Сигвалди, но, так как того не оказалось дома, переключился на супругу… К тому же не только врачи могут нести ответственность за врачебные ошибки или халатность. Возможно, в инцидент была вовлечена медсестра или акушерка, как знать… – Хюльдар старался направить разговор в другое русло; он чувствовал, как у него уже начало тянуть в желудке. Обсуждение родов с Рикхардом граничило с подлостью. – А что там с налоговой? Необходимо проработать все версии, так или иначе связанные с Элизой. Возможно, у кого-то, затравленного санкциями и штрафами, сорвало крышу? Налоговые власти, они, знаешь, могут сровнять человека с землей, и даже хуже, а денежные проблемы часто становятся мотивом для убийств. Ты в курсе, как продвигается расследование в этой области?

– Нет, я об этом ничего не знаю; данную версию прорабатывают Андри и Томас.

Хюльдар, кивнув, пробежался взглядом по офису – ни того, ни другого не было на месте. Он надеялся, что те в эту минуту собирают документацию на рабочем месте Элизы – в следственном отделе налоговой службы – и опрашивают свидетелей. Вдруг вспомнил о разговоре с экспертом на вскрытии.

– Эта сцена… с пылесосом… тоже вполне может вписаться в эту версию.

– Каким образом?

– Не знаю, как это звучит, но, возможно, убийца хотел подчеркнуть, что она высосала деньги с его счетов, и он ответил ей тем же, буквально высосав из нее жизнь.

– Да-да, конечно… – Судя по выражению лица Рикхарда, эта гипотеза его не вдохновила.

Он легонько двинул мышь, пробуждая компютер от спячки, и на экране высветилось лицо Карлотты. Оно находилось там бессменно с тех пор, как Хюльдар помнил Рикхарда. Рабочий стол его компьютера был не менее стерилен, чем реальный стол, – всего несколько вертикально расположенных в левом углу иконок оставляли заполненное Карлоттой пространство экрана совершенно нетронутым.

Рикхард поспешил выключить компьютер.