Жаркий август

Как там говорил старина Данте?

Италия – раба, приют скорбей, Корабль без кормщика средь бури дикой, Разврата дом, не матерь областей! [1]

Италия по-прежнему раба, которая служит как минимум двум господам: Америке и церкви, а штормит ее теперь каждый божий день – отчасти по вине кормщика, о котором слова доброго не скажешь. Конечно, число областей, коим Италия была матерью, перевалило уже за сотню, но зато разврат и бардак тоже разросся в геометрической прогрессии.

– Так вот, шестеро рабочих… – продолжал Фацио.

– Постой. Сегодня вечером ты занят?

– Да нет.

– Съездишь со мной в Монтелузу?

– Зачем?

– Побеседуем со сторожем, с Филиберто. Где у них стройка, я знаю: Дипаскуале объяснил.

– У меня такое впечатление, что вы этого Спиталери так или иначе хотите прищучить.

– Угадал.

– Конечно, съезжу!

– Ну так расскажешь ты про этих рабочих, наконец?

Фацио зыркнул на него обиженно.

– Комиссар, я уже час как пытаюсь.

Он развернул листок.

– Итак, список рабочих: Далли Кардилло Антонио, Змекка Эрмете, Бутера Иньяцио, Пассалаква Антонио, Фьорилло Стефано, Миччике Гаспаре. Далли Кардилло и Миччике – это те, что остались работать до последнего, закапывали нижний этаж.

– Если я тебя спрошу, ты мне ответишь честно?

– Попробую.

– Ты собрал полные анкетные данные на каждого из шестерых?

Фацио порозовел. «Страсть к персональным данным», как называл ее комиссар, была сильнее его.