Полупризнание

— При чем тут прощение? Я с самого начала не доверяю полиции. Мы здесь исправляем заключенных, а когда они выходят на свободу, вы неотступно следуете за ними, и в итоге они опять возвращаются к нам. Ведь человек с судимостью — тоже человек, правильно? Почему вы не делаете это незаметно?

Говоря это, Кога почувствовал слабую боль в груди.

— Конечно, нельзя сказать, что те, кого мы выпускаем на свободу, полностью исправились. Но то, что полиция способствует повторному совершению преступления, — это несомненно, так?

— Есть вероятность, что человек, совершивший преступление один раз, преступит закон и во второй раз. А для того, кто сделает это дважды, обязательно будет и третий раз. В этом все дело.

На мгновение Кога почувствовал, как поддается словам Сики. Подумал: «А ведь он честный человек…»

Однако охвативший его гнев был сильнее.

— Но ведь есть люди, которые больше не совершат подобное. Полиция поступает так, как ей заблагорассудится. В сериалах и в книгах следователи заставляют преступников изменить свое поведение и даже способствуют их исправлению. Но в действительности что происходит? Только задерживают, бьют, выбивают признание, а нас заставляют улаживать последствия… А потом опять, в полной готовности, ожидают день освобождения. Из-за ваших преследований, бывает, люди и работы лишаются, и самоубийства совершают. А вы ничего этого не знаете — и когда полицейский слегка намекнул на самоубийство, поднимаете такой шум… Сами секреты не выдаете, а нас мучаете, хотите, чтобы всё вам выложили… Прекратите уже.

Когда Кога уже собрался прервать разговор, Сики произнес:

— Он действительно ездил в Кабукитё.

Кога прижал трубку к уху.

— Однако причина неизвестна. Есть несколько зацепок, но все еще неясно, куда и зачем он ездил, — голос Сики был тихим. — Могу сказать лишь одно: Кадзи и сейчас думает о смерти. Другими словами, у него нет причин жить. Он потерял все. К тому же его положение усугубляют стыд за то, что он убил жену, и терзания от того, что он совершил преступление, будучи сотрудником полиции. Он поехал в Кабукитё, там что-то произошло, и он отказался от мысли о самоубийстве и пришел с повинной. Однако это было временное решение. То, что Кадзи твердо решил умереть, — несомненно.

— Почему вы утверждаете это так категорически?.. Что-то произошло в Кабукитё, и желание умереть у него пропало; может же такое быть?

— Я проводил допрос Кадзи. «Еще только один год…» Он произнес эти слова с болью. А если еще вспомнить о листе с каллиграфической надписью, написанной им, то получается, что в пятьдесят лет или в пятьдесят один год он исполнится решимости наказать себя.

— В таком случае я со своей стороны тоже выскажусь. В течение сорока лет я наблюдаю за заключенными и могу утверждать, что завтра Кадзи не покончит с собой. Его взгляд направлен во внешний мир. Это взгляд человека, у которого есть четкая цель.

Из трубки донесся еле заметный вздох облегчения.

Немного спустя раздался строгий голос:

— Кога-сан, очень прошу вас следить за Кадзи. Скорее всего, до следующего года. Со своей стороны собираюсь продолжить выяснение подробностей поездки в Кабукитё и поиски данных, которые смогут воспрепятствовать его самоубийству.

Кога не знал, что ответить. Он не мог так просто принять просьбу Сики. До следующего года… Это означает, что Кога должен быть наготове до момента своего ухода на пенсию.

— Судя по всему, полицейское управление не особенно внимательно относится к Кадзи. Почему же вас-то он так беспокоит?

— Я не хочу позволить Кадзи Соитиро умереть. Кроме того…