— Такому не бывать.
— Почему?
— Потому что они считают, что им не за что извиняться.
— Они угрожали мне.
— Они злобные.
— И, думаю, они еще и боятся, — говорит он.
Я чувствую его обиду и пытаюсь улыбнуться, но он, такой загорелый и красивый, остается бесстрастным. Судя по его лицу, ему очень нужно услышать объяснение или извинение. Я представляю, как он нежился на солнце во время своего отпуска; как он лежал на морской воде, качаясь на мягких волнах.
— У меня был еще один сон, — шепчу я, позволяя Онир полностью выйти на Свет.
«Алекса, иди спать, — говорит она. — А я тут пока побуду».
«Ладно», — сдаюсь я и забираюсь в Гнездо.
Дэниел улыбается мне; его глаза — как холодное море, и часть меня хочет утонуть в них, голой. Я представляю, что там меня поджидает страсть — его руки тянутся к моим плечам, обхватывают мои груди. Я фантазирую, как иду к нему и бросаю свое прошлое на песок. Я медленно раскрываю ему свои объятия. «Возьми меня», — ужасно хочется сказать мне.
— Сон? Ну, выкладывай, — говорит он, наклоняясь вперед.
— В нем опять был Тигр, он бежал за оленухой. Я в бинокль, а не через объектив фотоаппарата наблюдала, как он настигает ее. Я сразу поняла, что Тигр — это мой отец.
Я откашливаюсь.
— Оленуха делает резкие повороты, но Тигр не отстает. Когда она падает, Тигр сжимает челюстями ее шею. Он душит ее. Я опустила бинокль, понимая, что я дочь Тигра и, следовательно, я такая же, как он.
Я жду. В голове вдруг начинает пульсировать.
— Алекса?
Потирая виски, я говорю:
— Моя голова. Стучит. Дайте мне секундочку…
Он ждет.