Восьмая личность

22
18
20
22
24
26
28
30

— Она умеет боксировать, пинать и рубить! — кричу я, изображая супергероя и вызывая у него смех. — Пока вы были в отпуске, Раннер пришлось защищать меня, когда я была в Дрессировочном доме.

— Ты выходила в Дрессировочном доме? — обеспокоенно спрашивает он.

— Ага, и подружилась с одной девочкой, Пой-Пой. Только Раннер и Алекса наблюдали за нами, пока мы играли, потому что там опасно.

— В каком смысле, Долли?

— Ну, понимаете, этот человек, Навид, он делает плохие вещи с девочками. Некоторые из нас считают, что лучшая подруга Алексы, Элла, любит его, только мы еще не уверены. Но Алекса люто ненавидит его, она называет его опасным и жестоким.

— Долли, а где этот дом? — спрашивает он.

— Долли?

У меня дрожат колени, как будто я сделала что плохое.

— Долли?

Раннер отшвыривает меня с дороги, в ее глазах гнев и злоба.

— Только не делай вид, будто тебе есть до нас дело, — предупреждает она, резко вставая. — И хватит допрашивать Долли.

Он дергается.

— И поостерегись, capisce?[33] Не забывай, док, я все вижу.

Глава 59. Дэниел Розенштайн

Алекса Ву. 8 января.

Только что закончился сеанс с Алексой. У меня — вторичный травматический стресс. Работа с ней оказывается сложной и вызывает беспокойство. После сегодняшнего обсуждения я чувствую себя больным, как будто меня швыряли во все стороны, кажется, что голова вот-вот взорвется. Было слишком много переключений. Сегодня здесь присутствовали три альтер эго: Онир, Долли и Раннер. Когда власть взяла Раннер, она заявила, что «все видит». Она твердо верит в то, что я допрашиваю Долли, и угрожает мне. Ее презрение было возмутительно.

Переключение между идентичностями ускоряется, и трудно точно понять, что может мне прилететь, отсюда и мой вторичный травматический стресс. Я стал бояться за свою безопасность и за безопасность Алексы.

В то время как диссоциативная фуга уменьшается, потеря времени остается существенным фактором. В последнее время личности выходят наружу с такой скоростью, что Алекса, как я подозреваю, теряет контроль и над ними, и над их действиями. Сегодня на лице Алексы я заметил диссоциативный транс (у нее был мертвый взгляд), и это сильно обеспокоило меня. Похоже, временами она обесчеловечивается: например, она ничего не чувствует, у нее отсутствуют эмоции и эмпатия. Это приводит меня в замешательство. Главным образом потому, что она близка к тому, чтобы совершать поступки из ярости — как сегодня, к примеру, Раннер, которая, между прочим, поступила подло.

Заново осмыслить: политику сдерживания для Алексы (особенно для Долли), безопасность и возможное вмешательство. Может, мне стоит увеличить дозу ее лекарства?.. Привлечь Анну, ее мачеху, как предлагает Мохсин?

Или ей нужно оставаться активным участником?