«Иди, иди, иди».
«Уходи отсюда».
«Беги…»
«Я не могу уйти», — говорю я. Стая смотрит на меня из Гнезда.
Навид садится на край кровати и оглядывается то ли с предвкушением, то ли с волнением — мне трудно понять.
— Ты такая красивая, — говорит он, ловя Пой-Пой за руку. — Правда, она красивая?
Мы с Эллой отворачиваемся.
— Спасибо, — говорит Элла. — Шон тоже придет?
— Не сегодня, детка, — говорит Навид.
Я стою. Телу нужно сориентироваться. Унять дрожь. Мои ноги твердо стоят на полу.
Музыка, теперь уже тихая, переключается с танцевальной на R&B. Пой-Пой принимается в такт размахивать моей рукой и рукой Навида. Раскачиваться взад-вперед, как маленькая девочка, которую родители, держа за руки, ведут в школу.
«Брр. Иди. Иди. Иди. Уходи прочь. Беги…»
Долли приказано оставаться в Гнезде, Онир приглядывает за ней. Раннер ждет недалеко от Света, так, на всякий случай. Я смотрю на Пой-Пой, ненавидя себя за то, что собираюсь сделать.
Навид поворачивается к Элле.
— Вот, — говорит он, протягивая ей узел с одеждой и внезапно вставая. — Отведи ее в соседнюю комнату и помоги подготовиться.
Сидя по-турецки на полу, Ненавистница бананов бросает на меня быстрый взгляд. Я вижу, что лампу с бахромой переставили в центр комнаты. Там же сложены постеры Джастина Бибера, Кэти Перри и китайских поп-звезд, чьи имена я не знаю. В дальнем углу валяется сдувшийся шарик, оставшийся от празднования тринадцатого дня рождения.
На розовом матрасе лежит девочка.
— Не обращай внимания, — говорит Ненавистница, небрежно взмахивая рукой, — она в отключке. Такая доза К может сбить с ног мула.
«К?» — мысленно произношу я.
«Особый К, — сообщает мне Раннер, — кетамин. Седативное средство для лошадей: вырубает напрочь».