Источник лжи

Мартин рассмеялся надо мной.

— Что тут смешного? — Я шаловливо ущипнула его. — Это было блестяще! Я же видела — в его шляпе ничего не было. Он несколько раз показывал ее зрителям.

Глаза Мартина лучились отраженным светом маленьких свечей, расставленных в кувшинчиках на столе. Он накрыл мои щеки ладонями и нежно поглядел на меня:

— Моя Элли. Как я люблю тебя.

Я прижалась к нему, и он обнял меня. Но я ощущала тихий шепоток беспокойства. Он вел себя покровительственно… или просто я стала слишком впечатлительной? Отец винил меня в этом; впрочем, Дуг иногда тоже так поступал. Я вспомнила, как Дуг выговаривал мне за то, что я разрешила Хлое играть с куклой, у которой разболтались пуговицы. Одна из пуговиц отвалилась. Хлоя сунула ее в рот и едва не задохнулась.

«Ты иногда ведешь себя по-идиотски, Элли…»

«Пассивно-агрессивная Элли».

Мартин не имеет к этому отношения, решила я. Он не такой.

— Все равно не понимаю, как он проделывает этот трюк, — сказала я, не в силах сменить тему. — Он все время носит шляпу на голове, когда не показывает ее публике, а тогда она пустая.

Мартин окинул меня каким-то странным, отчужденным взглядом.

— Гудини однажды сказал: «То, что вы видели — не то, что вы думаете», — потянувшись через стол, он взял оливку с закусочной тарелки, бросил ее в рот и начал жевать. — Это самое лучшее, то, что мне нравится в фокусах и ловких проделках, — он прожевал оливку и взял бокал скотча. — Фокус в том, чтобы давать неправильные указания, чтобы заставить нас видеть и думать одинаково, когда нечто ускользает от нашего внимания.

— Ты делаешь из меня дуру.

— Напротив, — он сделал глоток виски и наклонился вперед. — Когда мы смотрим волшебное представление, то активно желаем, чтобы нас одурачили. Сценические фокусы… Это вроде добровольного мошенничества. Ты не так глупа, чтобы повестись на это. Если ты не поведешься на это, фокусник сделает что-нибудь неправильно.

Я посмотрела на сцену. Я считала, что меня отвлекал шейный платок ассистентки, — она привлекала внимание к нему за считаные секунды до фокуса с кроликом. На мгновение эта узкая алая полоса заставляла меня думать, что ее белая шея была разрезана, а лента была кровью.

— Мы жаждем обмана, — продолжал Мартин. — Нам хочется видеть мир чуточку более фантастическим и поразительным, чем на самом деле. Поэтому мы посещаем театр, ходим в кино или читаем книги. Фокусник во многом похож на рассказчика; это плут, который пользуется неверными указаниями и ловкостью рук, чтобы манипулировать человеческим представлением о реальности. И мы повсюду видим рассказчиков и продавцов историй — в маркетинге, в политике, в религии и за садовой оградой.

Я окинула взглядом Мартина. В его глазах и голосе появлялось странное рвение, когда он говорил о «волшебстве». Мне показалось, что он слишком много выпил. Погода была жаркой, и солнце палило немилосердно, когда он некоторое время сидел рядом со мной у бассейна.

— Еще один коктейль, мэм? — Я вздрогнула от неожиданного вмешательства в мои мысли. Официант, словно по волшебству возникший из ниоткуда, держал в руках поднос с бокалом розового шампанского и еще одной порцией виски со льдом.

— Я пожалею об этом, — пробормотала я, глядя на шампанское.

— Да ладно, это последняя порция, — сказал Мартин. — И это наш последний вечер здесь.

— Ну, хорошо.