Джонни удерживает свой микроскопический объект на расстоянии вытянутой руки, секунду рассматривает, дует на него и кладёт в перевёрнутую крышку от маленькой коробки. В крышке дюжины других предметов размером с блоху. Явно удовлетворённый, Джонни поворачивается и глядит на нас. Он улыбается и на мгновение становится похожим на человека.
— Привет. Я Джонни.
Он встаёт и протягивает руку. Это рефлексивный жест. Что-то, чему он научился или помнит из другой жизни. Аллегра пожимает, и я следом. Он держит мою руку и смотрит на меня, склонив голову набок, как собака, прислушивающаяся к странному звуку.
— Они принесли тебе кое-какие вкусности, — говорит Трейси.
Джонни трогает ногой сумку-холодильник и пакетики с конфетами.
— Спасибо.
— С радостью, — говорю я. — Не возражаешь, если мы присядем?
— Нет, конечно.
Трейси достаёт из кладовки пару складных стульев.
Джонни скрещивает длинные ноги и ждёт, когда мы начнём. Я слышал, что покойники обычно терпеливы. Что им ещё остаётся?
Аллегра достаёт из наплечной сумки старый «Полароид».
— Не возражаешь, если я тебя сфотографирую?
Джонни улыбается и садится ровно.
— Так хорошо? — Спрашивает он.
— Идеально, — отвечает Аллегра. Она нажимает кнопку и срабатывает вспышка. Моторчик камеры скрипит и выбрасывает снимок. Аллегра берёт фотографию и кладёт на колени, пока та проявляется.
— Джонни, ты знаешь о других мёртвых людях в городе? — спрашиваю я.
— Не особо.
— Прошлой ночью некоторые выбрались на улицы. Скорее всего, они доставят много неприятностей.
— Мне жаль. Но я о них ничего не знаю. Я знаю, что я один из двадцати семи, но я мало что знаю о других восставших.
Было мало шансов, что эти умные могут иметь представление о или психическую связь с тупыми.