Именинница

Потому что ничто не придавало комиссару столько сил, как очередное расследование убийства. Сразу распрямлялась спина и появлялся интерес к жизни. Смерть, наполненная смыслом, как подтверждение бессмысленности жизни. Это опьянение, каждый раз одинаково сильное, поднималось откуда-то изнутри и как на крыльях проносило Гренса через все последующие ночи безумия. И неважно, был ли это шестидесятичетырехлетний Гренс, неуклюжий и наполовину полысевший, или двадцатитрехлетний, молодой, сильный, влюбленный. Триста случаев — и каждый раз то же чувство.

Это было так давно и будто только что. Мужчина зарубил топором жену, и молодой Гренс, стажер из полицейского участка в Уппсале, прибыл на место преступления. Патрульная машина остановилась возле дорогой виллы в Вальсетре, и они с шефом вошли в незапертую дверь. Убийца сидел за кухонным столом, жертва лежала на полу у его ног, рядом с окровавленным топором, которым ее ударили в затылок. Его пустые, бездонные глаза — вот что тогда поразило Гренса.

Мужчина не протестовал, когда двое полицейских, одним из которых был Гренс, подхватили его за руки и поволокли в машину. Гренс запомнил это пьянящее ощущение первого шага, которое нисколько не выветрилось и не потускнело за прошедшие сорок лет.

Другое чувство, куда более неприятное, было связано с прыгающей девочкой и убийцей, который смеялся им в лицо, когда его отпускали.

— С тобой поздоровались, Эверт! Не хочешь ответить?

Марианна Хермансон подергала его за рукав рубашки. Гренс поднял глаза. На него смотрели юноша и девушка в форме. Такая ясность во взгляде бывает только в самом начале пути.

— Лукас и Амелия — последний семестр в полицейской школе. Оба проходили стажировку в нашем отделе по расследованию уголовных преступлений под моим руководством. Амелия работает в уголовной полиции у себя в лене, Лукас приехал к нам из Тюмбы. Это они помогали нам с обследованием папок и пустых страниц. Я подумала, молодым людям будет полезно взглянуть на все это…

Постороннему человеку сцена могла показаться в высшей степени странной. Три человека знакомятся друг с другом, стоя по разные стороны трупа, который, в свою очередь, разглядывает их из своего положения.

— Лукас… Амелия… А это Эверт Гренс, мой, а следовательно, и ваш, шеф… Он не такой страшный, каким хочет казаться.

Марианна Хермансон улыбалась. Молодые люди протянули комиссару руки, — слабое, неуверенное рукопожатие, которому только предстоит набраться силы.

— Вы примерно того же возраста…

— Простите?

Лукас и Амелия произнесли это одновременно.

— …того же возраста, что был я, когда увидел свой первый труп. Мертвое тело — МТ, как это тогда называлось. Не думаю, что это сокращение сейчас в ходу.

— Только не в полицейской школе, комиссар.

Гренс посмотрел на молодых людей, которым только предстояло осознать, что в один прекрасный день все это закончится.

Неужели закончится, как же так?

И где, в таком случае, эти триста трупов?

— Эверт!

Свен Сундквист, у которого пару минут назад зазвонил мобильник, вышел из подъезда, чтобы поговорить без помех. Через маленькое круглое окно на входной двери Гренс наблюдал, как коллега пожимал плечами на Бреннчюркагатан, горбил и рывком распрямлял спину. Спина комиссара криминальной полиции говорит о многом. Однозначно, это означало плохие новости.